нашли ему другое применение. Но я уже понял, что вы всего лишь заложник.
Уэсли подавленно посмотрел на него. Президент Соединенных Штатов только что позволил назвать себя заложником.
— Я бы хотел попросить вас всего лишь об одном: объявите вашему народу, что я собираюсь обратиться к нему.
Министр Лонгпеппер насторожился:
— Опять по телевидению?
— Нет, — ответил Человек из веба, — я обращусь к нему публично, под открытым небом. Разумеется, если ваше телевидение захочет распространить мое обращение, чтобы меня могли видеть все, то пусть не колеблется.
— Но где?
— Когда мы ехали сюда, я заметил неподалеку большое открытое место.
Уэсли кивнул.
— Я сделаю это, — сказал он.
Опять наступило молчание, которое нарушил дворецкий, спросив у Человека из веба, а не у президента:
— Господи, ужин подавать?
— Да, — ответил тот, вставая. — Думаю, пора.
Энн-Френсис тоже встала и, словно сомнамбула, повела его в столовую. Когда на пороге комнаты он взял ее под руку, ей показалось, что она вот-вот упадет в обморок. За столом она указала ему место, на которое обычно усаживала своего супруга.
38
Для пастора Джозефа Чайлдса, председателя объединения пресвитерианских церквей Америки, день выдался изнурительный. Именно этого энергичного массивного человека с розовым лицом избрала «Трансуорлд корпорейшн», чтобы созвать многоконфессиональную ассамблею.
Едва он положил телефонную трубку, как новый звонок заставил его снова снять ее. Эверет Бьюфорт, архиепископ англиканской церкви, звонил ему из Бостона, чтобы поделиться сведениями, которые получил из конфиденциального источника: сегодня вечером президент обратится к нации.
— Третье обращение с начала года? — удивился пастор.
— Поразительно, правда? По-моему, то, что он собирается нам сказать, не менее поразительно…
Чайлдс какое-то время обдумывал услышанное.
— В таком случае, — продолжал Бьюфорт, — не думаете ли вы, что было бы благоразумнее отложить наши планы, пока мы не оценим президентские слова?
— Пожалуй, — согласился Чайлдс, закусив нижнюю губу.
Оба прелата закончили беседу благочестивыми пожеланиями. Чайлдс тотчас же позвонил президенту «Трансуорлд корпорейшн» и сообщил о своем разговоре с архиепископом. Тот мрачно выслушал.
— Значит, он играет на опережение, — сказал Маккормак Чайлдсу. — Теряюсь в догадках, что бы это могло предвещать.
Поскольку у обоих не было на сей счет ни малейшего представления, они смирились с тем, что придется ждать.
В двадцать часов усталая страна, встревоженная невероятными событиям последних дней, до странности вялой реакцией своего руководства и самыми безумными слухами, которые разносились со страшной скоростью, устроилась перед телевизорами.
Когда президент появился на экране, его лицо, обычно спокойное, сразу же заставило опасаться худшего. Уэсли выглядел осунувшимся, а его голос, обычно такой уверенный, хрипел.
Другая деталь, которую отметили телезрители: он был не в Овальном кабинете, а в какой-то комнате с книжными полками.
— Сограждане, — начал он, — завтра некий человек обратится к вам, ко всей нации. Как вы догадываетесь, это тот, кого вы называете Человеком из веба.
Пауза.
— Я говорил с ним. И мое мнение таково, что это Божий посланец. Он обладает чудодейственной силой.
Другая пауза.
Сидя перед своим большим плазменным экраном, Маккормак задохнулся от ужаса. Очевидно, Уэсли согласился с тем, что Человек из веба — Мессия! И это в тот момент, когда индекс Доу-Джонса падает в неведомые глубины! После такого безответственного заявления собирать духовенство уже бесполезно.
Уставившись на телеэкран в Тен-Хорн-Батте, Джеб Де Вер, смотревший выступление президента вместе с Ленартом Бургардом и преподобным Кларенсом Кассом, пастором того же пошиба, проревел:
— Ха! Волк сбросил овечью шкуру! Предатель показал свое истинное лицо!
— Гнусный подонок, — поперхнулся Ленарт Бургард.
— То, чего этот человек требует от Америки, — продолжил Уэсли, — президент Соединенных Штатов не вправе дать без обращения к носителю верховной власти — к народу. Поэтому я решил, чтобы он обратился прямо к вам. Он сделает это под открытым небом, на равнине Ред-Буффало, к востоку от Аппер- Сандаски, в Огайо, публично, чтобы все присутствующие могли задать ему любые вопросы. Затем вы сможете принять решение с полным знанием дела. Я желаю вам всем доброго вечера.
Уэсли не стал упоминать о появлении Марии на его ранчо. Он опасался, что ему припишут психическое расстройство, после чего последует импичмент.
Уже многие сенаторы, как из большинства, так и из оппозиции, задумывались, не повлияли ли недавние события на душевное здоровье президента. Для многих из них его заявление равнялось попросту нарушению обязательств гаранта Конституции и ущемлению полномочий Конгресса.
Минуты не прошло, как президентское ранчо изрешетили телефонные звонки. Почти все министры, представитель парламентского большинства, начальники ФБР, NSA и ЦРУ, все хотели говорить с президентом. Глава секретариата Энтони Баскин неизменно отвечал, что до завтрашнего дня президент трубку брать не будет. Единственный, с кем Баскин соединил главу государства, был генерал Арминиус. Разговор длился недолго:
— Вы правильно поступили, господин президент.
— Ничего другого не оставалось.
— Я бы хотел также сказать, что на вашу сторону встал министр обороны генерал Уильям Уильямсон.
— Вы сообщили ему об инциденте с кодами?
— Да.
— Правильно сделали.
Кардинал-архиепископ Бостонский его преосвященство Лоренс Коппер, смотревший передачу в обществе своего ассистента, был поражен. Он попросил помощника позвонить в Ватикан, в папскую канцелярию.
События ускорялись, и ситуация для католичества становилась драматической, если не угрожающей.
В Тен-Хорн-Батте Бургард, Де Вер и преподобный Касс переглянулись с понимающей ухмылкой. Ред- Буффало? Завтра?
Несмотря на ранний час и февральскую промозглость — всего один-два градуса выше нуля, — Ред- Буффало была уже черна от народа. Подразделение национальной гвардии охраняло огороженный участок, примерно десять на десять квадратных метров, в центре которого была установлена своего рода трибуна, где предстояло занять место Человеку из веба и президентской чете. Пока там присутствовал лишь один-
