Ее веки трепетали.

— Майлз… О, Майлз.

— Я люблю тебя! — Его взгляд выражал такую страсть, что больно было глазам. — Не отворачивайся, смотри на меня.

— Я… не могу.

— Нет, можешь. Не отводи глаз, милая, и ты поймешь, что я чувствую.

— Ты хочешь… слишком многого.

— Нет, я хочу только тебя. И если ты тоже хочешь меня, то мы на одной волне. Я знаю, что ты чувствуешь. В любви мы с тобой равны. А все остальное не имеет значения.

Он говорил так убедительно, что Лекси хотелось верить: что бы ни случилось потом, он будет помнить эти дни на острове. Она улыбнулась сквозь слезы, не в силах бороться с его пылом и со своими чувствами.

— Ты завладел моим сердцем и душой, Майлз. Я не могу сражаться с тобой, да и с собой тоже.

Слова потеряли свой смысл. Время остановилось. Но то, ни другое не имело значения на этом прекрасном острове. Их любовь была необыкновенна, они понимали друг друга во всем. Никогда прежде Лекси не ощущала ничего подобного: сила их чувств была сравнима разве только с водопадом или землетрясением.

Но вот Майлз поднял голову и огляделся по сторонам.

— Это место создано для счастья, правда? Вздохнув, Лекси улыбнулась. Сейчас он был ей близок, как никогда прежде.

— Но все может измениться, как ты думаешь?

— Не отвечай вопросом на вопрос, — засмеялся он.

— Да, со мной это бывает. Прости. Майлз обнял ее.

— Я люблю тебя такой, какая ты есть. Не старайся быть другой.

Лекси вдруг вспомнила, что Майлз и раньше избегал общества, прятался от журналистов. Видимо, слава и богатство были и тогда не самым главным для него.

Никогда прежде она не испытывала такого умиротворения, и казалось, ничто не может омрачить ощущения настоящего счастья.

— Давай-ка лучше выйдем из воды, — заметил Майлз, — а то посинеем и сморщимся, как прошлогодний чернослив.

Лекси погладила его шелковистую бороду.

— Ты даже не знаешь, какой ты милый.

— А ты необыкновенно красивая, обаятельная и умная.

— Приятно слышать, но весьма сомнительно.

— Ни малейшего сомнения, — сказал он, беря ее за руку. — Давай продолжим на твердой земле.

Они вышли из воды и насухо вытерлись рубашкой Майлза и блузкой Лекси, часто останавливаясь и целуясь. Лекси сняла с куста голубую скатерть и обернулась ею.

— Это нечестно! — воскликнул Майлз.

— В любви и на войне все дозволено! — пошутила она и пустилась наутек. Майлз догнал ее у самой палатки. Со смехом они повалились на песок, точно малые дети.

Майлз потерял рубашку, догоняя ее. Он был прекрасен, как античный бог, и хотелось прижаться к его мужественному телу.

Поднявшись на ноги, он протянул ей руку и шутливо произнес:

— Войди в мой дом, и увидишь мои художества.

— Да мне и отсюда все видно, — ответила Лекси. Однако взяла его руку и встала с земли. Майлз поднял завесу со стороны океана и ввел Лекси в палатку.

— Если поделишься со мной куском ткани, который скрывает твои прелести, то у нас получится отличная постель.

— Постель? — спросила она в недоумении. — Зачем, собственно говоря, нам постель? Я думала увидеть твои художества на стене, вроде картины.

— Нет, я имел в виду другие художества, — ответил Майлз лукаво.

Лекси опустила взгляд.

— А-а, поняла, — произнесла она, и они улыбнулись друг другу. Затем она развязала свое голубое сари и постелила его на песок.

Майлз встал на колени, расправил ткань, и они легли рядом на импровизированную постель. Они лежали обнявшись, и шум набегавших волн убаюкивал их.

— Как здорово, — пробормотал Майлз. — Ты останешься здесь со мной на ночь?

— Конечно.

Майлз понимал, что она любит его и призналась в этом, и теперь обдумывал, как лучше поговорить с ней о будущем.

Все было чудесно: Лекси в его объятиях, кругом покой и красота природы и умиротворение в его душе.

Он закрыл глаза и погладил ее руку.

— У тебя атласная кожа.

Лекси прикоснулась ступней к его ноге.

— Ты мне тоже нравишься.

— Райский сад не мог быть прекрасней нашего. Лекси улыбнулась:

— Значит, мы Адам и Ева?

— Конечно. До грехопадения. Хорошо, чтхх на этом острове нет яблонь.

— И змей тоже нет.

Неужели их шутки были притворством? Лекси ощущала покой и удовлетворение и была уверена, что то же самое чувствует Майлз. Никогда прежде она не испытывала ничего подобного.

Она вздохнула и прижалась к нему. Единственной реальностью был Майлз рядом с ней. Их внезапная близость не вызывала у нее стыда, и рука, лежавшая на его груди, скользнула ниже.

Майлз глубоко вздохнул, но глаза его все еще были закрыты. Лекси приподняла голову и прикоснулась языком к его соску. Он тут же затвердел, и Лекси стала с улыбкой покрывать поцелуями всю его грудь.

— Мне нравится, как ты это делаешь.

Не ответив, она опустилась ниже, чувствуя, как к нему возвращаются жизненные силы.

— Лекси… — глухо простонал он от наслаждения. — Мы с тобой ненасытны.

Глубоко в темном омуте его глаз пульсировала страсть, вырываясь наружу прерывистым дыханием. Он сжал ее голову руками и притянул к себе. Губы их встретились, из груди Майлза вырвался стон.

— Ах, Лекси, что было бы, если б мы с тобой не встретились? Ты совершенство! Я никогда раньше не испытывал ничего подобного…

Лекси порывисто вскинула голову.

— К тебе вернулась память?

— О… нет. Может быть, возвращается, но… Она изучающе смотрела на него.

— Но ты ведь что-то вспоминаешь?

— Ничего особенного. Может быть, только ощущения… — Ложь застряла у него в горле и заставила покраснеть. — Давай не будем говорить об этом сейчас. — Не выпуская ее из объятий, Майлз перекатился со спины на живот, и Лекси оказалась под ним. Он жадно целовал ее губы, глаза, щеки. — Я знаю только то, что чувствую с тобой. Я знаю, что ни одна женщина не даст мне такого счастья. Может быть, это возвращается память, а может быть, и нет. Это не имеет значения. Для меня ничто не имеет значения, кроме нас с тобой и нашей любви.

В сердце Лекси закрался страх и одновременно желание докопаться до истины. Она догадывалась, что память к нему вернулась, ведь она уловила перемену, происшедшую с ним в это утро. Да, конечно, она желала его выздоровления, но считала, что это было бы катастрофой для их отношений. И дело не в том, что она ревновала его к прошлому. Совсем наоборот. Ей было жаль, что человек, которого она встретила на яхте, так тщательно оберегал свое уединение, что даже не запомнил лиц членов своего экипажа. Лекси вздохнула. Помочь этому она была не в силах.