— Великолепно. Правда, мне не хватало летучих мышей.

Лекси рассмеялась, немного натянуто, потому что тайные мысли о нем еще не исчезли. Да и как могли они исчезнуть? Майлз занял главное место в ее сердце, и она была уже близка к тому, чтобы перестать без конца анализировать и сомневаться.

— Я, пожалуй, пойду умоюсь, потом мы позавтракаем и примемся за работу, — сказала она решительно.

Майлз понял, что когда она говорила о работе, то имела в виду установку флагштока, ведь накануне он так и не нашел подходящее дерево. Кроме того, уборку на берегу и сбор фруктов.

Однако Майлз не особенно спешил установить флаг на их острове. К тому же он в любой момент мог разжечь костер. Среди мусора на берегу он видел кусочки стали, а при помощи кремня и этих кусочков легко можно высечь искру и разжечь костер. Однако он не спешил и с костром. Теперь он уже представлял себе, где приблизительно расположен их остров. Если развести костер, их обнаружат очень скоро. Но ведь они не голодают, у них есть свежая вода, они не больны. Ему очень хотелось остаться на острове еще несколько дней и ночей.

И потому он не собирался все время работать.

— Я хочу устроить выходной день, — заявил Майлз, когда Лекси умылась.

— Что ты сказал?

— Давай сегодня будем отдыхать.

— Отдыхать?! Майлз, надо срочно установить флаг.

— Послушай, костром сегодня заниматься бесполезно, потому что еще очень сыро после дождя. Можно, конечно, поискать подходящее дерево для флагштока, но я бы хотел сегодня немного отдохнуть. Давай побродим по острову, обследуем его…

— Что еще обследовать? Тут больше ничего не найдешь!

— Ну ладно, давай просто погуляем.

Он выглядел как-то необычно. И говорил странные вещи. Лекси нахмурилась.

— Как ты себя чувствуешь?

— Изумительно! А ты? — Продолжая улыбаться, он подошел ближе и нежно взял ее за руку. — Я уверен, что ты тоже чувствуешь себя прекрасно.

Слабость, которую она недавно испытала, вновь овладела ее телом. У Лекси перехватило дыхание, она заглянула ему в глаза и увидела, что они сияют радужными огнями.

— Ты что-то от меня скрываешь? — спросила она.

Майлз сжал ей руку и перестал улыбаться.

— Какая ты проницательная! Хочешь — расскажу.

Но Лекси уже поняла, что с ним происходит. Видимо, он проснулся с теми же эротическими фантазиями, какие были и у нее.

Мы все время рядом, вместе проводим время с утра и до ночи. А потом еще эти поцелуи и купание в озере. Нет ничего удивительного, что у нас у обоих рассудок слегка помутился. Но целый день ничего не делать? Прогуливаться по острову? Когда мы работали, наши мысли были заняты, и мы не могли думать только друг о друге…

Лекси высвободила свою руку и пошла к хранилищу фруктов и орехов. Взяв апельсин, она снова взглянула на Майлза.

— Я все-таки думаю, что мы должны найти дерево для флагштока.

— Займемся этим завтра. Обещаю тебе. Я чувствую, — тут он развел руки в стороны, словно хотел обнять весь остров, — себя свободным! Я уверен, что нас очень скоро найдут, Лекси. И потому хочу провести весь день с тобой, до того как все это кончится. Давай радоваться жизни. Давай забудем сегодня все на свете, кроме радости.

Говорил ли ей когда-либо другой мужчина такие слова? Предлагал ли ей забыть все, кроме радости?

Сердце ее затрепетало и покатилось куда-то вниз. Она была влюблена в Майлза, и это чувство становилось с каждым часом все сильнее. Она смеялась вместе с ним и печалилась, когда он грустил. Ей передавалось его настроение, и от мыслей о его любви изнывала каждая клеточка ее тела.

Майлз подошел и взял из ее рук апельсин.

— Давай поедим на завтрак сливы, — произнес он тихо. — Теплые и сладкие, прямо с дерева.

— Но они… мокрые, — прошептала Лекси. Она не могла больше сопротивляться.

— Дождь кончился.

Она понимала, чего он хочет, и знала, чего хочет сама. Это были не сливы.

— О, Майлз, — проговорила она почти печально.

Он смотрел на нее с минуту, а потом взял за руку.

— Ты пойдешь со мной? Она кивнула со вздохом.

— Пойду.

— Чудесно.

И это слово — «чудесно» — не прозвучало легкомысленно. Ей показалось, что он сердечно рад ее решению.

Они вышли на берег, держась за руки. И вдруг, обменявшись взглядами, засмеялись и побежали, словно школьники, прогуливающие занятия. С гиканьем и криками они мчались, оставляя следы босых ног на песке.

Наконец Лекси остановилась.

— Надо все же следить за самолетом, — вспомнила она.

— Разумеется.

С берега они свернули к сливовым деревьям и позавтракали сочными, сладкими плодами. Потом играли в салки, бегали и резвились, как дети. Лекси не могла припомнить, когда она последний раз играла в детские игры. Они дурачились, им было весело, и временное ощущение полной свободы помогало забыть все тревоги.

Лекси чувствовала, что Майлз как-то изменился, хотя внешне он выглядел точно так же, как и прежде Правда, черная борода придавала ему несколько таинственный вид, и он казался более солидным, что ли, более совершенным.

Они сели на берегу, Майлз откинулся назад, опершись на локти, Лекси играла песком, пересыпая его из одной кучки в другую.

— У тебя иногда появляются проблески памяти? — спросила она.

Он взглянул на нее.

— Проблески? Нет… сегодня утром их не было. — То, что случилось утром, было не проблеском, а целым озарением! — Лекси, ты такая красивая. Ты знаешь, что ты красивая?

Она покраснела.

— Совсем не красивая! Не ухоженная, обгоревшая, бесцветная! — возразила она, представив себе свое лицо без косметики.

— Ну что ты, вовсе не бесцветная: у тебя золотистый загар.

— Неужели? — Она прикоснулась к своим щекам. — Обычно я избегаю солнца и никогда не загораю.

— А я… — Майлз прикусил язык.

Но Лекси догадалась, что он о чем-то вспомнил.

— Продолжай. Ты что-то припомнил?

— Да… я вспомнил, что быстро загораю. Посмотри на мои руки. — И он стал разглядывать свои руки.

Лекси внимательно изучала его лицо.

— И это все? Ты вспомнил только, что к тебе быстро пристает загар?

То, что надо притворяться, тяготило Майлза. Он не относился к тем, кто предпочитает ложь правде, но иногда в бизнесе приходилось и ему избегать правды. Прибегал он ко лжи и когда нужно было избавиться от слишком навязчивых женщин.

Но обманывать Лекси ему было трудно. Когда он решил притворяться, то упустил из виду, что не