Ни в одной книге Ветхого Завета смысл страданий Мессии не приоткрыт с такой полнотой, нигде образ Христа Спасителя не предувиден с такой ясностью. Четвертый гимн Второисайи — поистине вершина древнего библейского мессианизма. Он освобожден от прежних земных черт. Искупитель уже не воин или вождь, а воплощение жертвенной Любви Божией.
Церковь Христова с апостольских времен видела в пророчествах о Служителе великое прозрение, предваряющее земную жизнь Господа. Это толкование она не заимствовала из старой ветхозаветной иудейской экзегезы; иудейские комментаторы не могли примириться с идеей страждущего Мессии. Поэтому они остановились только на собирательном толковании гимнов о Служителе, которое отождествляет Его с Общиной, Церковью. Новозаветное понимание было открыто апостолам через Самого Христа и под воздействием Св. Духа.
2. Истинный Бог и идолы. Возвещая Откровение о Боге, Второисайя не приносит в мир новую религию. Возвышенное понимание Творца было дано и пророкам прежних поколений, есть оно и в самом свидетельстве природы:
Окруженные символами язычества в великом городе Вавилоне, иудеи могли поддаться влиянию иных верований. Пророк рассказывает о том, как идолы изготовляются человеческими руками, и тем развенчивает их (40,19-20). (Следует помнить, то эта полемика имела в виду веру политеизма: сила богов живет в их кумирах.)
Истинный Бог неисповедим. Никакие ограниченные земные представления не могут охватить Его безмерное величие. Никакие человеческие домыслы не могут претендовать на постижение тайн Божиих:
Сущий один обладает подлинным бытием; в сравнении с Ним человек и вся Вселенная — ничто. Пророк призывает своих слушателей поднять глаза на небеса и посмотреть, кто создал их? Кто установил «порядок» движения небесных тел? — Не Он ли, единственный и всемогущий? (40,26).
Персы в эпоху Кира стали склоняться к монотеизму под влиянием проповеди иранского пророка Заратустры (ок. VII–VI вв. до Р.Х.). Но рядом с Богом света (иранск. Агурамаздой) персидская религия ставила Его темного, якобы извечного двойника (Друджа, или Анграманью). Хотя в будущем это злое начало должно погибнуть, побежденное Богом, вера в него делала религию Заратустры
Откровение Второисайи со всей определенностью отвергает дуализм:
Иными словами, пророк, безусловно, отрицает какие бы то ни было бытийственные корни зла. Если «мир», благоденствие, проистекает от Бога, то и «бедствие» в конечном счете связано с Ним, ибо зависит от того, какое положение занимает человек в отношении к Сущему. «Мир» — результат близости к Богу, зло проистекает от измены Ему. Вдали от Него жизнь становится ущербной, превращаясь в «бедствие». Таким образом, пророк выражает ту же мысль, что заключена в рассказе Кн. Бытия об Едеме и первом человеке, нарушившем союз с Богом.
3. Прощение грешных. Новый исход. Домостроительство Божие осуществляется в истории Его народа, Его Церкви. Народ находился в изгнании, доколе не покаялся. Теперь ему даровано прощение:
Наступает время нового исхода. Если прежде язычники были «орудием Гнева», то теперь освобождение Израиля из неволи осуществится руками царя-иноплеменника Кира:
Новый исход станет знаком неотменимости Завета. Он будет таким же чудесным, как во дни Моисея, когда создавался народ Божий (43,2-3). Пусть сами израильтяне с трудом верят в свое освобождение, Господь явит им Свое милосердие и любовь. Народ Завета призван быть свидетелем о Едином, Который пересоздаст людей Своих и весь мир:
Пророк рисует величественную картину шествия через пустыню. Сам Господь возглавляет Свою Церковь, идущую по безводным равнинам к земле обетованной. Таинственный голос призывает:
