— Что мы здесь делаем? — спросил я.
— Подожди-ка минутку, — сказала Гретхен. — И ты, мам.
Она выпрыгнула из машины, подбежала к садику Стейси Бенсен, взяла двух голубых кроликов, потом эльфа, потом лебедя и снова водрузила их на переднее крыльцо. На этот раз она положила кроликов одного на другого, а эльфа под лебедя, как будто они устроили тут групповуху. Кивнув, позвонила в дверь и побежала к машине, задыхаясь и смеясь.
— Да, чувиха, у тебя точно что-то с головой, — сказал я.
Иногда мы убивали время во Дворце Йогурта, где работала сестра Гретхен Джессика, мы просили дать нам попробовать то одно, то другое, глазея на настоящих покупателей, пока Джесс не выставляла нас вон. Гретхен обычно орала: «Я американка! Я имею право делать все, что мне, черт возьми, нравится!», затем сбивала подставку с соломинками, и, громко крича, мы убегали.
Когда мы вошли, Джесс вздохнула, а затем увидела, что у Гретхен в руках фотография мамы в рамке. Джессика стояла за стойкой в яркорозовом фартуке, розовой блузке и бело-розовом берете Дворца Йогурта и только покачала головой. Она ничего не могла с нами сделать. Она работала там одна до семи, когда приходил Кэффи, тот самый босс, с которым она крутила.
— Какого черта ты делаешь? — спросила Джесс, скрещивая руки на груди.
— Тусуюсь с мамой и Брайаном, — сказала Гретхен, подмигивая.
— Это даже не смешно. Если папа это увидит, он с ума сойдет. Ничего получше вы придумать не можете?
— Нет, совсем ничего, — сказал я.
— Это моя любимая, — Гретхен вручила фотографию сестре. — Разве она не выглядит так, будто рано умрет?
Джессика уставилась на фото, коснулась тонкого стекла и кивнула.
— Да, наверное.
— Взгляни на бабушку с дедушкой. Думаешь, они когда-нибудь выглядели счастливыми?
— Вряд ли. Ух ты, посмотри на ее глаза, — сказала Джессика. — Она так сильно смеется, что плачет.
— У тебя такая же улыбка, — сказала Гретхен, отбирая фотографию. Джессика покраснела, не знаю, может, она хотела сказать что-нибудь милое, но сказала только:
— Ну что, ребята, хотите чего-нибудь поесть?
— Да, — сказал Гретхен. — Я возьму малиновое для мамы и шоколадно-ванильное для себя.
— А ты, Брайан? — спросила Джесс.
— Нет, все круто, — сказал я. — Я не ем мороженое.
Джессика кивнула и стала наполнять два маленьких стаканчика, нажимая на рычаг, пока оба как следует не наполнились.
— Почему бы тебе не устроиться на новую работу, Гретхен? — спросила Джессика. — Вы, ребята, по- моему, чертовски скучаете.
— Я прекрасно провожу время со своей семьей, — ответила Гретхен, окуная ложку в стаканчик с малиновым мороженым.
— Ну и куда вы направляетесь? — спросила Джессика.
— Не знаю. Мы могли бы пойти что-нибудь стырить из магазина.
— Будьте осторожны. Если вас арестуют, вам придется какое-то время посидеть без дела. Папа работает допоздна, а я только в семь освобождаюсь.
— Ладно, — сказала Гретхен. — Слушай, мы тут с Брайаном говорили. Сколько тебе было, когда ты потеряла девственность?
— Чего? — Джессика отступила, снова скрещивая руки на груди.
— Сколько тебе было лет, когда кто-то сорвал твой цветочек?
— Почему ты спрашиваешь?
Во Дворце Йогурта не было посетителей, и вентиляторы шумно крутились над головой.
— Ладно, забудь, — сказала Гретхен.
— Нет, откуда тебе вообще знать, что я не девственница? — спросила Джессика.
— А мы видели у тебя в шкафу резинки.
— А-а!
— Ну и?
— Ну не знаю. Шестнадцать, наверное.
— С кем?
— Билл Пэрис.
— Парень на синем «камаро»?
Джессика кивнула:
— Ага, — а потом спросила: — Зачем тебе это?
— Ну не знаю. Просто нам было интересно. Для сравнения.
— Ну, ребята, а как у вас с этим делом?
Гретхен покраснела.
— Ну не знаю. В прошлом году.
— С кем?
— Со своей рукой, — вздохнула Гретхен.
— А как насчет тебя, Брайан Освальд? — спросила Джессика.
— Я еще не встретил подходящую девушку, — сказал я. — А что, есть предложения?
— Нет. — Она опустила глаза. — Ну это еще ничего не значит. Все мои знакомые, которые рано начали заниматься сексом, теперь в абсолютной жопе.
— Тебе не обязательно врать, — сказала Гретхен, глядя в потолок. — Мы в порядке. Правда.
— Это случится, и когда это случится, это будет прекрасно, потому что вы не стали спешить.
— Наверное, — Гретхен посмотрела на фотографию. — Мы с мамой и Брайаном собираемся пойти посмотреть на моряков. До встречи.
— Ладно, увидимся, — сказала Джесс.
—
— Да?
— Спасибо, что не вела себя как вонючка.
В тот пятничный вечер, идя на чью-то подвальную вечеринку, я решил что в этот раз я непременно должен объясниться с Гретхен. Это также подразумевало три вещи:
1. Я попытаюсь сказать Гретхен о своих чувствах, но, вероятнее всего, опять все проебу.
2. Если Бобби Б. придет с Ким, он даст кому-нибудь подзатыльник.
3. Что-нибудь случится, и мы с Гретхен к концу вечеринки так или иначе поссоримся.
Я слонялся по торговому центру, только чтобы не сидеть дома, потому что у мамы был выходной, так что я прохаживался с напыщенным видом, пристально разглядывая горячих цыпочек с голубыми тенями на веках и перламутровой помадой, в лакированных туфлях на высоких каблуках, в черных свитерах с высоким воротом и мини, мини юбках из джинсы, цыпочек, которые все работали в отделах одежды для таких же цыпочек; а также я был занят своей эрекцией, стоя напротив отдела с нижним бельем, разглядывая эти красные и фиолетовые и черные лифчики и трусики, думая о том, что, поскольку на этих манекенах такие сексуальные трусики, наверное, не так уж и плохо было бы заняться этим с одним из них; а также я убивал время в галерее видеоигр «Замок Аладдина», проверяя, на месте ли мои очки, которые я набрал за неделю до этого.
Где-то между эрекцией и видеоиграми я набрал номер Гретхен из телефона-автомата и спросил, что она делает, а она спросила, не хочу ли я пойти на вечеринку к этой Эсме, и я сказал: «Почему бы и нет блин», и решил:
