Оглянувшись же, увидел рядом с собой жуткую улыбку на беззубом дьявольском лице Джакконио. В одной руке он держал крест с реликвией.

Карета, нагруженная сверх меры, резко накренилась.

– Опять эта сволочь! Всех поубиваю! – послышалось с передка.

Карета повернула налево на улицу Панико. По противоположной ее стороне за нами поспевала беспорядочная гурьба барониевых товарищей, бессильная что-либо сделать. Не дождавшись возвращения Джакконио, они, видно, снова выбрались на поверхность и бросились за нами вдогон. Однако нечего было и думать угнаться за лошадьми, мы повернули направо к площади Монте Джордано, откуда открывался прямой путь на Кьявика-ди-Санта-Лючия. Из-за того, что на задах кареты кто-то примостился, Дульчибени не мог двигаться по улице, ведущей ко дворцу понтифика, и потому мчался наобум.

– Ты снова отличился? – крикнул Мелани Джакконио в тот миг, как карета стала набирать скорость.

– Гр-бр-мр-фр, – оправдывался тот.

– Ты понимаешь, что он сделал? – спросил меня Атто. – Ему мало было одержать победу, так он еще вернулся, чтобы похитить крест и реликвию, те самые, которые Угонио однажды уже чуть было не прикарманил, когда мы впервые оказались в конюшне Тиракорды. И потому Дульчибени вновь отбил свои пиявки.

Банда Баронио, хотя и не упускала нас из виду, заметно отстала. В тот момент, когда мы снова повернули налево, из кареты донесся дрожащий и насмерть перепуганный голос Тиракорды, выглянувшего из окошка:

– Помпео, Помпео, они нас преследуют, на задах кареты кто-то есть…

Дульчибени не ответил. Неожиданный хлопок очень большой силы оглушил нас, а облако дыма лишило возможности что-либо видеть.

– Пригнитесь, у него пистолет! – велел Атто, скорчившись как только мог.

Я послушался. Карета понеслась еще шибче. Бедные лошади, и без того перепуганные недавним налетом незнакомцев, обезумели от внезапного оглушительного разрыва.

Вместо того чтобы последовать нашему примеру, Джакконио принял самое неожиданное из решений: вскарабкался на шаткий и ненадежный верх кареты и пополз вперед, к Дульчибени. Однако удар хлыста вынудил его отказаться от нападения.

Мы на бешеной скорости выскочили с улицы Пеллегрино на площадь Фиоре, и тут я увидел, как Джакконио отделил реликвию от креста и со всей силы стукнул им по голове Дульчибени. Судя по тому, как затряслась карета, он не промахнулся, нанеся упреждающий удар, не давший Дульчибени перезарядить свое оружие.

– Если он не придержит лошадей, мы врежемся в стену и разобьемся, – прокричал Атто, чей голос потонул в грохоте, производимом каретой.

И снова послышался свист хлыста, карета не замедляла бега, а наоборот, катилась еще быстрее. Я обратил внимание, что она перестала вписываться в повороты.

– Помпео! О Господи! Остановите! – доносилось изнутри.

Миновали площадь Маттеи и площадь Кампителли, оставив справа Монте Савелло; казалось, бешеная езда была лишена всякой цели и смысла. Укрепленные по бокам кареты факелы весело рассекали тьму улиц, и редким ночным прохожим, завернутым в плащи, предоставлялась возможность наблюдать нашу гонку. Раз мы даже столкнулись с ночным дозором, у которого не хватило ни времени, ни возможности остановить нас.

– Помпео, умоляю, немедленно остановите, – молил Ти-ракорда.

– Но почему он не тормозит? Почему мчится куда глаза глядят? – крикнул я Атто.

Мы пересекали площадь Консолацьоне. Удары хлыста Дульчибени и бормотание Джакконио смолкли. Бросив взгляд поверх крыши кареты, мы увидели, как, стоя на сиденье, они дерутся, пустив в ход руки и ноги. Вожжи были брошены, лошадьми никто не управлял.

– О Боже! Вот почему мы не повернули! – ужаснулся Атто. В эту минуту мы вылетели на длинную эспланаду Кампо Ваччино, откуда открывается вид на развалины античного Форума. Взгляд ухватил слева арку Септимия Севера, а справа развалины храма Юпитера Статора, вход в Фарнезские сады и арку Тита.

Неровная поверхность древней римской дороги, по которой мы теперь неслись, представляла для нас страшную опасность. Мы чудом избежали столкновения с двумя римскими колоннами, лежащими на земле, проехали под аркой Тита и на бешеной скорости пустились под откос. Казалось, ничто уже не в силах остановить нас.

– Каналья, отправляйся в ад, – громко с ненавистью прокричал Дульчибени.

– Гр-бр-мр-фр, – послышалось в ответ.

И в ту самую минуту, когда карета на всех парах влетела на широкую площадь, на которой шестнадцать веков возвышаются великолепные и безразличные к происходящему у их подножия руины Колизея, противник Дульчибени словно куль скатился с передка кареты.

И пока на нас неудержимо надвигалась раскинувшаяся величественным амфитеатром громада, из-под колес донесся хруст. Задняя ось не выдержала долгой гонки, и карета накренилась вправо. Не дожидаясь, когда она окончательно завалится набок, мы с Атто спрыгнули и покатились по земле, вопя от страха и стараясь избежать огромных колес. Лошади заспотыкались, попадали, а карета с двумя ездоками, пролетев еще несколько метров, врезалась в покрытую камнями и заросшую бурьяном землю.

В следующие секунды рассудок мой помрачился, а когда я поднялся с земли, то не сразу пришел в себя, хотя был цел и невредим. Карета лежала на боку, одно ее колесо вращалось в пустоте, факелы погасли и дымились.

Та серая масса, что чуть раньше скатилась на землю, была не чем иным, как Джакконио, сброшенным Дульчибени. Мы ус – пели кинуть на него лишь взгляд, поскольку наше внимание тут же привлекло движение внутри кареты. Атто указал мне на дверцу, открытую в небо. Мы без слов поняли друг друга и, не