Ее зажали с двух сторон и крепко держали за руки, словно она могла что-то предпринять в свою защиту в подобной тесноте. Шерстяная шапочка, которую ей натянули на лицо, отвратительно воняла чужим потом и кололась, лицо вспотело, но она терпела. В ее положении это оказалось не самым страшным, потому что с ней обошлись более вежливо, чем она предполагала.

Ехали недолго, минут пятнадцать. Машина остановилась, и кто-то из ее похитителей буркнул:

– Выходи!

Надежда выбралась наружу. Руки у нее были свободны, и она попыталась стянуть с лица шапочку. Но тот же голос приказал:

– Шапку не трогай! – и взял ее за плечо. – Шагай!

Судя по тому, что она ощущала под своими ногами, они шли по дорожке, уложенной керамической плиткой. Даже сквозь вонючий трикотаж шапочки она ощущала сильный аромат петуний, душистого горошка и крокусов. Значит, по бокам дорожки располагались цветники. А то, что похититель держался сзади, говорило о том, что дорожка узкая. Вероятно, ее привезли в какой-то загородный дом. И лай собак, лязгавших неподалеку цепью, подтверждал ее догадки, что это сторожевые собаки, и охраняют весьма важный объект.

Она занималась дедукцией, чтобы отвлечься от тревожных мыслей, боялась сглазить. В ее жизни всякое бывало, и с блеском задуманные операции иногда с треском проваливались из-за ничтожного просчета. Сейчас она старалась не думать об успехе, потому что ей предстояло сразиться с Карасевым... Она так предполагала... Но ведь могло случиться, что он здесь ни при чем. И ее схватили его помощники. С ними будет труднее...

– Ступеньки, – буркнул за ее спиной провожатый.

Если не сняли шапочки, значит, все-таки отпустят, когда выудят нужную им информацию... Вариантов, правда, было несколько, но она старательно отгоняла от себя мысли о самом неблагоприятном. Зная массу негативной информации о Карасеве, она все же надеялась, что он не все человеческие качества утратил, на которых она могла бы сыграть... Конечно, если он решит встретиться с ней. Но Надежда не была уверена, что он узнал ее. Прокурору с больной головы могло показаться все, что угодно. Скорее эта шатия-братия не хотела попасть в объектив и засветиться на всю Россию. Отсюда столь поспешное отступление. У Карасева на самом деле было не слишком много времени, чтобы разглядеть ее...

– Порог, – объявил провожатый и следом: – Лестница...

Лестница вела вверх, а не в подвал, значит, времени они терять не будут. Немедленно примутся ее прессовать, хорошо, если словесно, но есть еще масса недозволенных способов, причем простое избиение жертвы – не самый худший вариант...

Они завернули налево и некоторое время шли прямо, явно по коридору, затем конвойный придержал ее за плечо и постучал в дверь.

– Порог, – снова прозвучал его голос. И Надежда усмехнулась: забота палача, чтобы идущий на эшафот не повредил себе голову прежде, чем он ее отрубит.

Ее провели в комнату и усадили на стул. И после этого стянули с головы шапочку. Она зажмурилась от яркого света, ударившего прямо в лицо. И посидела так пару секунд, чтобы глаза привыкли к освещению.

Настольная лампа стояла на письменном столе о двух тумбах. Все остальное пряталось в тени, так же, как и лицо человека, сидевшего за столом. Но по фигуре и некоторым другим признакам она определила, что это не Карасев. Мужчина в тени был гораздо меньших габаритов и, кажется, моложе. Он разглядывал содержимое ее сумочки, вернее, изучал ее удостоверение. Наконец он кивком велел сопровождавшему ее амбалу покинуть комнату. Тот вышел, и в комнате воцарилось молчание.

Пальцы человека за столом выбивали неторопливую дробь на столешнице, а Надежда, сделав вид, что ей абсолютно наплевать на его пристальный интерес к своей персоне, бросила взгляд по сторонам. Ничего особенного кабинет, хотя обстановка говорила о состоятельности его владельца. Кожаный диван в углу, глубокие кресла, добротные книжные шкафы, дорогой компьютер на столе и чучело рыси в углу. Зеленые глаза отсвечивали во мраке, в лапах – жертва, какая-то птица.

Тяжелые шторы шевелились от сквозняка, вероятно, за ними находился выход на балкон...

– Карасева Надежда Дмитриевна, – произнес незнакомец. – Надеюсь, вам объяснили, почему вас привезли сюда?

– Объяснили? Вы что, издеваетесь?! – Надежда приподнялась со стула, но человек движением ладони показал, чтобы она вернулась на место.

Она подчинилась, но продолжала говорить не менее запальчиво:

– Никто и ничего мне не объяснял. Это я пыталась объяснить вашим мальчикам, что они приняли меня за кого-то другого. Я выскочила из гостиницы купить себе сигарет, и вдруг меня хватают какие-то отморозки, толкают в машину... Кто вы такой, черт возьми! Зачем меня сюда привезли? Вы за это ответите!

– Вас, наверно, предупреждали, что по темным улицам ходить опасно! Глубокой ночью за сигаретами! Разве в гостинице не нашлось сигарет?

– Нашлось, но таких, которые я курю, не было, – ответила Надежда. – По вашей милости я вообще осталась без курева. К тому же ваши гориллы оттоптали мне ноги. Не приучены они у вас, гражданин хороший, к обращению с дамой.

– Прошу прощения, но сюда вас привезли не как даму, – усмехнулся человек за столом. – Мы наслышаны о ваших талантах, поэтому парни вели себя соответственно.

– Короче, выкладывайте, зачем я вам понадобилась? – сказала Надежда и, закинув ногу на ногу, обхватила колено руками. – Быстро, конкретно, без лишних подходов к теме.

– Хорошо! Надеюсь, и на вопросы вы будете отвечать так же быстро, конкретно, без виляния? – спросил мужчина.

– Сначала представьтесь и перестаньте прятаться в тени. Я в такие игры не играю.

– Насколько я понимаю, для вас не секрет, с кем вы имеете дело?

– Вы меня за дуру держите? Ваши люди сидели весь вечер у меня на хвосте. И теперь я должна поверить, что меня похитил неизвестный воздыхатель. К вашему сведению, я буду разговаривать только с Карасевым.

– Я здесь по его поручению. – Мужчина поднялся и вышел из-за стола. Он был высоким и поджарым, с явной военной выправкой, лет сорока или чуть больше. Но залысины на лбу и редкие волосы делали его старше. А еще у него был курносый нос и круглые темные глаза под густыми, домиком, бровями.

– Вы – серьезная женщина и должны понимать, что мы нуждаемся в помощи подобных людей.

– Мы – это кто? Вы говорите от своего имени или от лица хозяев? – уточнила Надежда. – И какой такой интерес я могу представлять для вас лично или ваших хозяев?

– Нам известно многое. И то, что вы со вчерашнего дня референт Зарецкого. И то, что вы спасли его от