– Нет такого государства Мамбия!

– Да и хрен с ним, что нет. У меня и жены нет!

– А Татьяна?

– Танька? – Евгений захохотал. – Танька – жена?

– Что ж тогда по балконам к ней лез, чуть не сорвался? Жить надоело? Не терпелось посмотреть, как она с любовником кувыркается? Или опыта набирался?

– Ты еще и сука! – печально сказал Меньшиков. – Не зря тебя Карасев бросил! Две суки в одной конуре не уживутся!

– Ты осторожнее! – Надежда не на шутку разозлилась. – Кто кого бросил, это наши с ним дела. А ты разберись поначалу со своей телкой, а потом ко мне клинья подбивай!

– Я? Клинья? – Меньшиков вскочил на ноги. – Кому ты нужна! А тебя, видно, сильно задело, когда Таньку увидела? Что ж ты так неделикатно ее? Мордой в маринад! Сердечко взыграло? Заревновала?

– Дурак ты, Меньшиков, – сказала устало Надежда. – Мне абсолютно на тебя наплевать! Ты мне неинтересен! Танька твоя меня не волнует. Только точно знаю, твои рога скоро сквозь дверь не пройдут. Таким девкам каждый день по три раза требуется, и ты уверен, что с ее запросами справляешься? Зуб даю, не уверен, иначе не по балконам скакал бы, а за сыном приглядывал.

– Дался тебе этот балкон, – Меньшиков вдруг расхохотался. – Андрей, паразит, рассказал. Во, дает! Отца не за понюшку табака заложил!

– Все! – Надежда вышла из-за стола и направилась к выходу из беседки. На пороге остановилась. – Так ты идешь или останешься раны зализывать?

– Иду! – мрачно отозвался Меньшиков. – Зачем бутылку выбросила?

– Терпеть не могу пьяных, – весело ответила Надежда. – Встанешь утром свеженький, как огурчик, меня же будешь благодарить.

– Спасибо, что в вытрезвитель не сдала, – Меньшиков вновь поддержал ее под руку, когда они спускались с крылечка беседки.

Надежда не ответила. Голова ее была занята другим. Все рухнуло в одночасье. Она сама уничтожила любовь, веру, надежду! Поставила крест на себе самой, потому что знала, ей не суждено больше влюбиться ни в какого другого мужчину. Слишком много сил, эмоций, нерастраченных чувств отдано человеку, который оказался этого недостоин. Так всегда бывает, когда усердно строишь и сам же разрушаешь воздушные замки, забывая, что не так уж много нам отмерено на этой земле.

И как легко, оказывается, избавиться от иллюзий! Хватает одной фразы, порой даже слова, чтобы пелена с глаз упала, явив свету совсем не то, что ты жаждал увидеть. И от этого еще больнее, еще горше! Разочарование гораздо страшнее, чем предательство, воровство или обман. Все это можно простить, всему отыскать объяснение. Но разочаровавшуюся женщину трудно заставить поверить в искренность чувств и благородство помыслов. И равнодушие приходит к нам как раз через разочарование.

– Надя! – Евгений внезапно остановился и, схватив ее за руки, развернул к себе лицом. – Что мы делаем, Надя? Нельзя же так! Это подарок судьбы, и невозможно так бездарно им распоряжаться! У меня совсем крыша поехала! – Он перехватил ее за талию и прижал к себе.

Надежда почувствовала горячие губы на своей щеке.

– Надюха, – шептал он, лихорадочно целуя ее в нос, в щеки, а руки уже проникли под свитер, скользнули к груди...

И тогда Надежда извернулась и с силой оттолкнула Меньшикова от себя.

– Проваливай! – закричала она, забыв о том, что звуки по воде разносятся очень далеко. – Прекрати меня лапать! Еще раз сунешься, голову оторву. – Она стянула с себя свитер и бросила его Меньшикову. – Забирай свое тряпье. Как-нибудь обойдусь!

Он не ответил. Лишь скомкал свитер и отшвырнул его в сторону. И, не оглядываясь, пошел по дорожке. Надежда выждала некоторое время и направилась следом. Шла она медленно, и вскоре спина Евгения скрылась среди деревьев. Похоже, он пошел напролом, без дороги. Но одной в лесу было совсем не страшно, потому что небо заметно посерело, а на востоке робко пока проклюнулась заря...

Меньшиков дожидался ее возле ворот.

– Без пропуска тебя не пропустят, – сказал он хмуро. – Охрана еще не знает тебя в лицо.

– Спасибо за заботу, – ответила она, отметив про себя, что выглядит он неважно. «Ничего, голубчик! Это тебе за мои слезы! – подумала она мстительно. – И за напрасные надежды».

Они поднялись на крыльцо. Евгений открыл дверь своим ключом, потому что ключа у нее тоже не было, и на прощание буркнул:

– Спокойной ночи!

– Приятного сна! – ответила она и стала подниматься по лестнице на второй этаж. Евгений остался внизу и направился в столовую. Уже на пороге крикнул:

– Пожевать хочешь?

– Нет, я спать хочу!

В несколько прыжков он догнал ее на лестнице, схватил за руку, заглянул в глаза.

– Постой, я не хочу, чтобы ты злилась на меня.

– Я не злюсь! Но не стоило вспоминать о том, что случилось сто лет назад.

– Мне не надо было тебя узнавать? Но я в такие игры не играю. Плохо это или хорошо, но я не мог не признаться, что помню тебя. Не слишком удачно получилось...

– Не слишком удачно! – согласилась она. – Но не стоит афишировать, что мы были когда-то знакомы. По сути, прошло столько лет, и неважно, знали мы друг друга раньше или познакомились только вчера... Какое это имеет значение?

– Никакого! Думаю, так будет легче. Всего две недели... Андрей сказал, что тебе отдадут новый коттедж. Его строили для одного из наших директоров, но он... – Меньшиков махнул рукой. – Словом, слинял он от нас! Я хотел туда переехать, но Андрей предложил свой старый коттедж...

– Так переезжай, мне никаких коттеджей не надо! Ни старых, ни новых!

– А жить где будешь?

– Я с Андреем это улажу! Мне одной комнаты хватит!

– Нет, на это он не пойдет! Если он что-то вбил в голову...

– Извини, но это мне решать. И, честно сказать, к коттеджам я не привыкла. Но ведь у тебя квартира в городе, в чем проблема? Обязательно жить за городом?

– Да! Андрею нужно, чтобы я всегда был под рукой. А Таньку в городе одну не оставишь, обязательно во что-нибудь вляпается! С трудом уговорил у Андрея пожить, пока коттедж не сдадут. Даже не знаю, как сказать, что нас в другом поселят.

– Что за глупости! – поразилась Надежда. – Создаете проблемы на пустом месте.

Меньшиков вздохнул.

– Это для тебя проблемы, а для меня проблемищи. Мне завтра за Танькой с утра придется ехать, как я скажу, что нас в старый коттедж переселяют? Танька его терпеть не может. Там человека убили.

– Как это убили? – опешила Надежда. – Кого убили?

– Да сторожа! Метили в Андрея, караулили его. А этот придурок его свитер надел, вышел на крыльцо... Ну, и хлопнули его из винтовочки. Но это я так думаю, а милиция... Что милиция! Так ничего и не нашли. Говорят, этот сторож по чужим документам жил, потому-то и сторожем устроился, чтобы нигде не светиться... Оказывается, он в Казани такие дела вершил!.. Вот, дескать, и хлопнули его подельнички. То ли не поделили что, то ли отомстили.

– Ну и дела! – Надежда опустилась на ступеньку. – Чем дальше в лес, тем больше браконьеров. А ты о своих подозрениях милиции сообщил?

– Зачем? – удивился Евгений. – Подозрения подозрениями, а факты где? Фактов у меня не было! Думали на одного, да только вскоре он вместе с машиной взорвался.

– Конкурент?

– Нет, бандюган. Мы под его «крышу» не пошли, наезжал, стращал...

Надежда снизу вверх посмотрела на Меньшикова.

– Что ж тогда заливаете: столько лет жили спокойно, никто не трогал... Стечкин с Деренталем как снег