Бледная серая дымка затянула горизонт, и заходящее солнце, казалось, купалось в ней, словно большая красная птица в мутной речной воде. Над крышами домов стояли желтоватые столбики дымов, где-то лениво лаяла собака, во дворах побрякивали ведра, тихо мычали коровы, повизгивали поросята: хозяева разносили корм, и животные радовались этому как умели.

Людмила шла по сельской улице, вглядывалась в освещенные проемы окон: за каждым – люди, у которых своя жизнь, свои заботы, и нет им никакого дела до одиноко бредущей по обочине дороги женщины. Она кивком отвечала на приветствия редких прохожих и даже постаралась весело улыбнуться и махнуть отрицательно рукой в ответ на приглашение двух молодых людей явно кавказской национальности отведать под хорошее вино шашлыков в их маленьком придорожном кафе.

Отказать-то она им отказала, но поймала себя на мысли, что впервые не поинтересовалась, откуда они на этот раз взяли мясо на шашлыки. И хотя знала, что братцы-кавказцы непременно соврут, все-таки от привычки этой прежде никогда не отступала: давала понять, что она всегда начеку и ситуацию с поставкой мяса в подобные забегаловки контролирует. В прошлые годы именно в шашлычные уходила большая часть мяса забитых браконьерами маралов и косуль, но стараниями Алексея Ручейникова, а потом и его дочери, несколько наиболее ретивых скупщиков дешевого мяса были по-крупному оштрафованы, а один азербайджанец даже лишился лицензии на право торговли. И пусть эти жители солнечного Закавказья любви к ней особой не испытывали, но и ссориться остерегались, а при случае даже пытались прикормить шашлыками, но пока без особого успеха. Вредная замдиректора заповедника отшучивалась да посмеивалась, но на контакты со жгучими красавцами-брюнетами ни в какую не шла.

Людмила свернула в переулок, укорачивающий путь к дому, и в самом конце его увидела знакомую фигуру Надьки Портновской, воспитательницы детского сада и вероятной, по глубокому убеждению Антонины, претендентки на благосклонность Стаса Дробота. Девкой она была высокой, крупной и выделялась из всех местных молодаек и девиц на выданье какой-то особой, не по-здешнему яркой красотой и статью. Говорили, что в дедах или бабках были у нее то ли цыгане, то ли армяне, вероятно, из-за огромных Надькиных глаз с поволокой и черной как смоль косы. Слегка смуглая кожа, румянец на щеках, полные, словно тонкой беличьей кисточкой вырисованные губы – Надька знала себе цену и с кем попало, как ее многочисленные подружки, не хороводилась. И цели своей – достойно выйти замуж – не скрывала. Два года назад она окончила пединститут и теперь работала в одном из детских садов Вознесенского, пела в русском хоре, прекрасно играла в волейбол, а в последнее время стала еще и дружинницей. Из чего Антонина тут же сделала вывод, что Надька переместила свой интерес со Стаса на начальника РОВД, чему тайно и несказанно обрадовалась, но и позлорадствовать не преминула. Дружиной теперь полностью занимался Кондратьев, а Барсуков после той знаменательной встречи с дружинницами в районном Доме культуры ни разу больше на дежурствах не появлялся.

– Привет! – протянула Надька и с едва заметной усмешкой посмотрела на Людмилу. – Домой спешишь?

– Спешу, – вздохнула Людмила, поравнявшись с Портновской, и только сейчас заметила, что она держит за руку ребенка. Приглядевшись, с удивлением произнесла: – Костя? Откуда ты взялся?

Мальчик, за минуту до этого прятавший лицо в складках Надькиного пальто, настороженно взглянул на Людмилу и вдруг совершенно неожиданно улыбнулся. А потом, еще более неожиданно, высвободил руку в варежке из Надькиной ладони и важно, как взрослый, подал ее Людмиле и тут же молча, но требовательно потянул ее за собой.

– Ничего себе! – охнула Надька. – Я его через все село домой веду, и никакой благодарности! А в тебя смотри как вцепился!

– Его что ж, в садик к тебе отдали? – спросила Людмила.

– Да нет, всего на несколько дней, пока дед не выздоровеет. Барсуков попросил заведующую, а то мальчика не с кем оставить. А ты что, правда его от собак спасла? – Надька перехватила мальчика за вторую руку, но он вырвал ее из ладони воспитательницы и сердито нахмурился. – Ну, ты даешь, Константин! – удивилась воспитательница, озадаченно посмотрела на Людмилу и пожаловалась: – Вредничает, спасу нет!

– Не трогай его, Надя! – попросила Людмила. – Давай я его к деду отведу!

Надька поджала губы и окинула ее откровенно насмешливым взглядом:

– Контакты налаживаешь, подруга? Только с кем – с дедом или с папенькой?

– Отстань со своими подковырками, Надюха! – улыбнулась Людмила. – Самое дохлое дело налаживать контакты через ребенка. Так что не шибко старайся! Его сейчас все равно дома нет. Или до десяти вечера будешь дожидаться? Раньше он не появляется!

– А ты что, учет его рабочего времени ведешь? – съязвила Надька. – Знаешь, ведь я на личное знакомство с ним не напрашиваюсь. Моя обязанность ребенка домой доставить, если некому из садика забрать! Дед, говорят, с давлением лежит!

– А в чем тогда проблема? – усмехнулась Людмила и, не дожидаясь ответа, посмотрела на мальчика: – Пойдешь со мной?

Он усиленно закивал головой и еще настойчивее потянул ее к дому.

– Ну что ж, веди! – Надежда пожала плечами и удивленно проговорила: – Это ж надо, какие таланты в нас скрываются! Кажется, ты уже не только к папаше подобралась, но и мальчишку успела приручить. – Она с явной обидой посмотрела на Людмилу. – Зачем только тебе мужик с ребенком, Людка? Или что, своего жениха мало?

– Надежда, прекрати болтать чепуху! Я с этим Барсуковым едва знакома! – Людмила устало улыбнулась. – И дорогу тебе я не собираюсь перебегать, не бойся! Лови его, завлекай, если получится, конечно! Думаешь, я тебя обманываю, что он дома только ночует?

– Но не вечно же ему одному быть? – Надька жалобно скривилась. И Людмиле стало ее жалко.

– Конечно! Мужик он видный, ладный! В девках долго не засидится! Так что спеши, Надюха, пока свободен милиционер. Я тебе здесь не помеха. А Костю домой отведу, не беспокойся. С соседями я предпочитаю поддерживать добрые отношения, но не более. И ты права, у меня есть жених! И по этой причине мне твой разлюбезный ментовский начальник совершенно не в надобность.

– Ну, хорошо. – Надька, похоже, успокоилась и посмотрела на Людмилу уже дружелюбнее. – Ладно, веди парня домой! А то он меня то ли побаивается, то ли недолюбливает почему-то. – Она протянула руку, пытаясь погладить мальчика по голове, но он резко отскочил в сторону и с таким неприкрытым бешенством посмотрел на воспитательницу, что она лишь растерянно всплеснула руками и покачала головой.

– Надежда! – прошептала Людмила осуждающе. – Что мы, дуры, с тобой болтаем? Мальчик ведь не говорит, но слышать-то слышит! – И повернулась к Косте. – Успокойся, маленький, и пойдем домой. – Она осторожно приблизилась к ребенку, обняла за плечи, а потом вдруг склонилась к нему и поцеловала в щеку. – Пошли, дедушка, наверно, уже заждался тебя?