На крыльце и на первом этаже здания администрации толпились учителя, ученики младших классов и несколько зевак из бабок, торгующих сигаретами и семечками около сельского универмага.

Ребятня с криками и свистом окружила две милицейские машины. Денис приказал начальнику МОБ Кондратьеву навести порядок на нижнем этаже, а сам в сопровождении Дробота и пяти сотрудников поднялся на второй этаж.

С пылкостью юной возлюбленной навстречу ему бросилась директор школы Полина Романовна Колыванова.

– Денис Максимович! Прекратите это безобразие! – Она схватилась за сердце. – Оба одиннадцатых класса там… в кабинете у Евгения Александровича!

Денис окинул ее взглядом и, не проронив слова, направился в приемную. Колыванова засеменила следом.

Дробот придержал ее за плечо и тихо попросил:

– Притормозите, пожалуйста, Полина Романовна. Наши сотрудники обойдутся без вашей помощи.

– Но там же дети! – Колыванова заломила руки. – Надеюсь, их не будут бить?

– Смею вас заверить, – усмехнулся майор, – бить кому-либо морду в нашу задачу не входит, а обеспечить порядок – наша прямая обязанность.

– Станислав Васильевич! – Колыванова ухватилась за его рукав. – Но я ведь ни в чем не виновата. Ручейникова постоянно играет с ними в демократию, вот и доигралась!

– Так вы ее за игры в демократию уволили? – поинтересовался, не поворачивая головы, Барсуков и толкнул дверь в приемную.

Не только на стульях, но и на подоконнике, и прямо на полу сидели десятка три мальчишек и девчонок, которые при появлении подполковника и сопровождавших его милиционеров поднялись на ноги.

– Что тут происходит, ребята? – Денис снял фуражку и пригладил рукой густой темно-русый ежик волос. – По какому праву вы заняли приемную главы администрации и мешаете ему нормально работать? – Он окинул школьников внимательным взглядом. – Предлагаю вам вернуться в школу и обещаю, что мы рассмотрим ваши требования и решим вопрос по справедливости.

– В вашу справедливость мы как раз и не верим. – Из-за спин одноклассников выдвинулась худенькая рыжеволосая девочка, и Денис сразу же узнал ее. Это она плакала вчера над убитым лебедем.

Девочка нервно сглотнула, поднесла руки к груди, но тем не менее продолжала твердо и решительно:

– Мы требуем, чтобы немедленно восстановили на работе Людмилу Алексеевну. Мы не уйдем отсюда, пока ее не вернут в школу. Мы передали наши требования Евгению Александровичу, а он только посмеялся над нами и велел Полине Романовне вызвать наших родителей в школу и разобраться с зачинщиками.

– Ваша Людмила Алексеевна не имеет педагогического образования, – вылезла из-за спины Стаса Колыванова. – Сейчас мы нашли педагога и, естественно, предложили Ручейниковой уволиться.

– Мне неудобно, Полина Романовна, уличать вас во лжи, – девочка склонила голову и исподлобья посмотрела на директрису, – но мы знаем, по какой причине вы уволили Людмилу Алексеевну.

– Светлана! – ахнула Колыванова. – Тебе же экзамены сдавать…

– А вы не пугайте нас экзаменами, – встал рядом с девочкой высокий паренек. – Размахиваете ими, как дубинкой, хотя прекрасно понимаете, что районо не позволит вам завалить кого-либо из выпускников. Но я лично готов пожертвовать золотой медалью, чтобы Людмилу Алексеевну вернули в школу.

Ребята загалдели, зашумели, обступили милиционеров плотным кольцом, но Светлана подняла руку, и шум мгновенно стих. Девочка сделала шаг вперед, подошла вплотную к подполковнику. Теперь ей пришлось слегка закинуть голову, чтобы видеть его лицо, а он неожиданно для себя отметил, что у нее поразительного цвета глаза, ярко-зеленые со странно смотрящимися черными пятнами зрачков.

– Денис Максимович! Мы считаем, что именно вы стали причиной того, что Полина Романовна решила уволить Людмилу Алексеевну. Если бы вы не задержали ее вчера или хотя бы не оштрафовали, Полине Романовне не к чему было бы придраться, а так мы знаем, что она давно повод ищет…

– Как ты смеешь, Светлана, – вскрикнула Колыванова, – повторять этот вздор, да еще в присутствии милиции!

– Погодите, Полина Романовна! – довольно неучтиво прервал ее Дробот. – Мы вам еще дадим слово.

Директриса побагровела, но отошла в сторону и, присев на освободившийся стул, принялась со стороны наблюдать за развитием событий.

Светлана перевела дух, окинула взглядом обступивших ее одноклассников и продолжала:

– Полина Романовна давно сердится на Людмилу Алексеевну. В прошлом году по весне опергруппа заповедника поймала ее мужа и сына на браконьерстве. Все село знает, какой они штраф заплатили, и во многом благодаря тому, что Людмила Алексеевна на этом настояла.

– Светлана, я прошу тебя не возводить на меня клевету. Предупреждаю, это может плохо для тебя кончиться! – с явной угрозой в голосе произнесла Колыванова, но, заметив пристальный взгляд подполковника, отвернулась и сделала вид, что сморкается в носовой платочек.

Девочка, даже не повернув головы в сторону школьной начальницы, произнесла весьма язвительно:

– А как тогда объяснить, что шесть лет до этого вы не могли нахвалиться Людмилой Алексеевной, или она в последнее время стала хуже работать?

– Вчера ваша дорогая Людмила Алексеевна сорвала пять уроков биологии. И, посудите сами, разве может называться педагогом человек, оштрафованный за хулиганство? Кроме того, я повторяю это уже в двадцатый раз, мы нашли человека с педагогическим образованием.

– Что ж вы раньше его не находили? – с изрядной порцией яда в голосе справился черноглазый паренек, решивший пожертвовать золотой медалью.

– Его и искать не требовалось! Всю жизнь в библиотеке работает! – выкрикнул девичий голосок из толпы школьников.

– Вы, Полина Романовна, кого угодно готовы взять, даже тех, кто в школе никогда не работал, лишь бы от Людмилы Алексеевне избавиться! – поддержал ее паренек с низким, по-мальчишески срывающимся баском. – Библиотекарша подорожник от крапивы отличить не может, зато будет малышей ботанике учить…

– Ну, все! – прекратил базар подполковник. – Теперь я вчерне знаком с вашими требованиями. А сейчас прошу остаться тех, кому вы доверите провести переговоры со школьной администрацией в присутствии, допустим, меня и Евгения Александровича.

Ребята столпились вокруг Светланы, сомкнули головы, зашептались. Барсуков окинул взглядом собравшихся. Долговязого светловолосого парня, брата Ручейниковой, в приемной не наблюдалось.

Он подошел к дверям, ведущим в кабинет Кубышкина, нажал на ручку. Дверь не поддалась.

Из-за детских спин вынырнула Верунчик и угрюмо пояснила:

– Я его заперла, чтобы эта банда туда не ворвалась!

Барсуков и Дробот переглянулись. Стас молча протянул руку, взял ключи и передал подполковнику.

Светлана и ее черноглазый одноклассник подошли к Барсукову.

– Мы идем с вами, Денис Максимович! – Девочка с вызовом посмотрела на него и добавила: – Мы надеемся на вашу порядочность и справедливость, но, если вы не поможете, завтра мы поедем в город, в Министерство образования.

– Что ж, постараюсь оправдать ваше доверие в меру своих сил и возможностей, – слегка улыбнулся Денис и открыл ключом дверь в кабинет Кубышкина.

Разъяренный хозяин района вырос на пороге. Барсуков мягко подтолкнул его в глубь кабинета и бросил через плечо: