Сергей подошел ко мне и неожиданно опустился на колени.

– Прости меня! Но меня могут арестовать! Судить! Если эти документы попадут в руки милиции, прокуратуры, у комбината могут быть серьезные неприятности. Нас подставили по-крупному, и, я уже сказал, частично по моей вине. Если мы проколемся, в нас вцепятся клещами и налоговая, и таможенники, и милиция, и прокуратура... Если я вовремя заберу эти документы, все образуется...

– Какое отношение к тебе имеет Людмила Сухорукова?

– Никакого, но когда-то она работала на комбинате бухгалтером. И... была в меня влюблена...

– Я это поняла по письмам, которые нашла в ящике твоего стола. Равно как и записку Марины, где она сообщала тебе, что беременна.

– Письма? Записка? – Сергей уставился на меня. – Письма Людмиле я вернул давным-давно, еще до того, как мы встретились с тобой. А записку Марина не писала. Она позвонила мне по телефону...

– Значит, и вправду меня подловили на живца. Людмиле нужно было завести меня.

– И ты завелась?

– Завелась! – снова разозлилась я. – А ты бы не завелся, если бы нашел в моей сумочке начатую упаковку презервативов и шоколадную обертку с отпечатками губ, а в брюках новенькие ключи? Скажи, они от квартиры Марины?

Он молча кивнул.

– Ты подлец, – вздохнула я. – Теперь я понимаю, букет тоже был для отвода глаз. Можно было бы купить точно такой же и в Таймырске.

– Там с этим похуже, – сказал Сергей. – Но его пришлось выбросить. Быстро завял без воды.

– Между прочим, я точно знаю, кто и когда подбросил письма, – не удержалась я и похвасталась, правда суровым тоном: – В субботу, когда мы были за городом, сюда заявилась сладкая парочка: бабенция под два метра ростом и молодой красавчик с уголовными наклонностями. Под видом электриков. Подозреваю, что они сами провода обрезали, чтобы был повод проникнуть в дом.

– Узнаю Людмилу! – вздохнул Сергей. – Очень коварная и безжалостная особа. Отомстила мне по полной программе. Постой! – Он взял меня за руку. – Но как она вышла на тебя? Почему ты мне ничего не сказала?

– Мы дружили с ней более двух лет, – вздохнула я. – У твоей Людмилы колоссальная выдержка! Если она решила нас раскатать по асфальту, то раскатала по полной программе. Марину она под тебя подложила?

Сергей поморщился.

– Нет, мы познакомились с ней в ночном клубе, она там танцевала, а потом я устроил ее по специальности, бухгалтером в «Золотую Антилопу».

– И ты не знал, что она племянница Людмилы по мужу?

– Поначалу не знал! Марина призналась, когда Людмила стала ее прессовать по некоторым вопросам, запугивать. И не племянница она вовсе Людмиле, даже по ее мужу. Сухорукова она по своему бывшему мужу. Вот он, кажется, и был племянником первого мужа Людмилы.

– А Волкова ее девичья фамилия?

– Ну да, – пожал плечами Сергей.

– А ты не думаешь, что она к тебе не просто так подошла, а по чьей-то наводке?

– Теперь я в этом не сомневаюсь, – вздохнул Сергей, – но прекрати меня терзать! Мне сейчас не до того!

– Скажи, дорогой! – я ему мило улыбнулась. – Тебе меня не хватало? Тебе было мало трахать меня, захотелось острых ощущений?

Сергей поморщился.

– Аня! Только без пошлостей! Я виноват и получил за это сполна.

– Нет, ты еще не получил сполна! Тебе еще предстоит получить сполна! – сказала я и скомандовала: – Живо переодевайся, и поехали, пока милиция не застукала!

– И все-таки тебе лучше остаться дома, – сказал Сергей, поднимаясь с колен.

– Не надейся! – жестко сказала я. – Одного я тебя не отпущу!

Не знаю, велось ли за нашим домом наблюдение, скорее всего нет, потому что Хрусталев не упустил бы случая сцапать и меня, и моего мужа, но я решила свои догадки не озвучивать и с Сережей особо не церемониться. Мы довольно ловко миновали несколько соседских огородов и быстро поймали на трассе машину. К счастью, это оказалось такси, и водитель согласился подождать, пока Сережа сделает свои дела.

До Подольской горы мы добрались во втором часу ночи. Машину поставили рядом с соседним домом, чтобы не вызвать подозрений у возможных наблюдателей. Во дворе никого не было, я бросила быстрый взгляд в сторону дворницкой. Окно было темным, но разве я ожидала чего-то другого? Суворов видит уже десятые сны, и я даже не знаю, в каком из домов он живет...

Сережа бегом пересек двор. Я предупредила, чтобы он не зажигал света, а прихватил с собой фонарик. Он смерил меня мрачным взглядом, но ничего не сказал. Функции главы семьи автоматически перекочевали в мои руки, и он это понял, потому что подчинялся мне беспрекословно.

Я проводила его взглядом. Сережа, непривычно ссутулившись, нырнул в подъезд. Кабина лифта тотчас поползла вверх, а я прошла и села на лавочку в тени густых кустов сирени, чтобы не общаться с чересчур разговорчивым водителем. Всю дорогу без остановки он травил анекдоты, не обращая внимания на то, что его пассажирам совсем не до смеха.

Почти не отрываясь, я следила за входом в подъезд и за окном квартиры, где Сергей, по моим расчетам, сейчас находился. Я старалась не смотреть на часы, потому что понимала: когда ждешь, время тянется нестерпимо долго. Комары донимали меня немилосердно, а потом вдруг стал накрапывать дождь, но не такой сильный, чтобы прогнать комаров. Я плотнее закуталась в свою курточку, подняла с земли ветку с увядшими листьями и принялась ею обмахиваться. И наконец не утерпела и посмотрела на часы. Прошло уже полчаса, а Сережа все не возвращался.

Я перевела взгляд на стоящую недалеко от подъезда трансформаторную будку и зевнула. Да так и застыла с открытым ртом. На крыше будки я заметила лежащего человека, вернее, небольшое возвышение, смахивающее очертаниями на человеческую фигуру. Я не могла ошибиться, мои нервы были слишком напряжены, чтобы я могла принять увиденное за игру воображения.

«Бомж какой-то, – попыталась я себя успокоить. – Но что бомжу делать на открытой дождям и ветрам крыше?» Я вскочила на ноги и вгляделась более тщательно. Может, я ошиблась? Приняла за человека выступ стены? Но тут я ясно различила слабое движение. Так поступает человек, долго лежащий в одном положении. Он слегка дернулся и сместился вправо... Вряд ли он видел меня из-за кустов, иначе не позволил бы себе шелохнуться. Но кто бы это мог быть? Милиционер-наблюдатель? Но откуда милиции знать, что мы направимся сюда? К тому же, судя по всему, этот человек лежал на крыше давно, еще до нашего приезда, иначе я сразу бы его заметила. Взобраться на будку по отвесной стене невозможно, только если приставить лестницу...

Я изнывала от волнения и не знала, как предупредить Сережу. Как нарочно, в моем телефоне разрядилась батарейка, и я оставила его дома.

Тут я вспомнила про водителя. Рацией его я не смогу воспользоваться, но, возможно, у него есть сотовый телефон? Стараясь не выходить из тени, я крадучись прошла к машине и попросила у водителя телефон. Слава богу, он у него оказался, да и сам водитель был не из тех жмотов, которые трясутся за каждый цент. Он даже отказался от денег, когда я попыталась всучить ему сотню.

Я набрала номер Сережиного телефона. У меня уже слезились глаза от напряжения. Я продолжала следить за трансформаторной будкой и слушала длинные гудки в трубке.

Сережа не отвечал намеренно, или звонки просто не доходили. Я ведь даже не спросила, взял ли он с собой телефон. Вполне мог и забыть в спешке.

«Вот два лоха! – выругалась я про себя. – Идиоты! Пошли, называется, на дело!»

– Не отвечает? – спросил водитель, забирая у меня трубку.

Но я промолчала. Я снова вернулась к лавочке. Меня била нервная дрожь, страшно хотелось курить, но я не решалась, боясь выдать себя огоньком сигареты. Конечно, если человек затаился на этой крыше, он