за нами и обозы и везли раненых. После боя под БУСЛАВОЙ обозы отстали, а вместе с ними и продукты. Питаться приходилось, где кто что найдет, кониной убитых лошадей и т. д.
Из слов других товарищей убиты: п-к САМСОНОВ, п-к УШАКОВ. Докладывали, что убит полковой комиссар ВЛАДИМИРОВ.
Этот документ требует не только пояснения, но и некоторого анализа. Станислав Дмитриевич Митягин не без основания считает, что многое из написанного A. A. Зельфой чистая выдумка. Восстанавливая на протяжении многих десятилетий картину происшедшего в те апрельские дни 1942 года, в ходе многочисленных встреч с ветеранами 33-й армии, которым удалось тогда выйти из окружения, и, в частности, в беседах с бывшим старшим лейтенантом Титковым Владимиром Владимировичем (проживал в городе Москве. —
Из письма Митягина Станислава Дмитриевича:
«…Ст. л-т ТИТКОВ В.В. в ШУМИХИНСКОМ лесу вовсе не „отбивался“ от группы командарма. Он продолжал идти в этой группе до самого момента гибели ЕФРЕМОВА. И лишь тогда его „отсекли“ от группы командарма. Очевидно, до этого же момента был в группе ЕФРЕМОВА и ЗЕЛЬФЫ A.A., хотя он и отрицает это.
Шедший в группе ЕФРЕМОВА до конца, офицер связи 113 СД со штабом ЕФРЕМОВА техник-интендант 2 ранга АХРОМКИН Алексей Петрович утверждает, что был 18.04 перед самой гибелью ЕФРЕМОВА отсечен от группы командарма вместе с врачом Иваном Ивановичем (фамилии его не помнит, но знает, что он обслуживал штаб армии) и офицером связи 329 СД со штабом армии техником-интендантом 2 ранга НИКОНОРОВЫМ Иваном, а после окончания стрельбы в месте нахождения полностью блокированной немцами группы ЕФРЕМОВА, с той стороны на них вышли зам. прокурора 33 АРМИИ ЗЕЛЬФА A.A. и председатель Военного трибунала 33 армии (тоже полковник или подполковник, но фамилию его АХРОМКИН не помнит).
На вопросы АХРОМКИНА А.П., как им найти командарма ЕФРЕМОВА — последовал ответ, что искать ЕФРЕМОВА не следует, а нужно АХРОМКИНУ и НИКАНОРОВУ (Иван Иванович был немцами тяжело ранен) идти на юг к кавкорпусу генерала БЕЛОВА. Оба этих армейских чина были, по словам АХРОМКИНА А.П., одеты в хромовые пальто, и они пошли к БЕЛОВУ. Тогда возникают вопросы:
1. Почему ЗЕЛЬФА A.A. отрицает, что находился в группе командарма вплоть до его гибели?
2. Куда делся второй армейский чин в кожаном пальто, попутчик ЗЕЛЬФЫ?
А может быть, это был главный хирург 33 армии профессор ЖОРОВ И.С.? Он, говорят, тоже щеголял в хромовом пальто тогда там, в окружении.
3. Где мог встретиться ЗЕЛЬФА с ЖОРОВЫМ (как заявляет прокурор, что они были автоматчиками отсечены еще в ШУМИХИНСКОМ лесу от группы командарма) после 14.04.42 г.?
ЖОРОВ был с ЕФРЕМОВЫМ почти до конца.
4. ТИТКОВ В.В. хорошо знал И. С. ЖОРОВА и отрицает, что у дер. КОЗЛЫ при подготовке их вояжа на плотах, в их группе находился профессор ЖОРОВ, а вот сам ЖОРОВ настаивает на этом в своих воспоминаниях.
5. Что за секретный союз соединял ЖОРОВА и ЗЕЛЬФУ?
6. Главный вопрос и главная тайна: какую роль сыграли ЖОРОВ и ЗЕЛЬФА в неудавшемся прорыве генерала ЕФРЕМОВА М.Г. из окружения?
В свете информации, изложенной С. Д. Митягиным, безусловный интерес представляет собой описание выхода из окружения бывшим офицером связи штаба 113-й СД Ахромкиным Алексеем Петровичем, который с 10 апреля 1942 года находился, в соответствии с принятым генералом М. Г. Ефремовы решением, при штабе 33-й армии. Это письмо было написано А. П. Ахромкиным в 1975 году. Вот его содержание:
«С 4.02.1942 г. по 1–3 апреля 1942 года штаб 33-й армии находился в дер. Желтовке в доме председателя колхоза, а 3 апреля мы переехали в Дрожжино в дом против старой кирпичной церкви. Числа 10-го апреля на село Дрожжино немцы бросили более 10 танков. Весь состав армии под обстрелом перешел речку и углубился в лес в направлении деревень — Шпырево, Науменки, Семешково. Части 113 СД были отрезаны от штаба армии. Дивизия находилась в Стуколово и в лесу около деревни в землянках.
С 12 на 13 апреля 1942 года командующим армией было принято решение выходить тремя группами на прорыв через занятую вражескую территорию к основной линии фронта. В центральной группе находились командарм ЕФРЕМОВ, командующий артиллерией армии Офросимов, профессор Жоров, пом. прокурора армии Зельфа, председатель ревтрибунала, начальник связи армии Ушаков, начальник Особого отдела Камбург, начальник политотдела Владимиров и другие работники штаба армии.
Задача разведчикам была поставлена так, чтобы в Шпыревском лесу снять посты охранения немцев и без боя пройти до своих. Расстояние было 18 км через деревню Ключик на дер. Жары. Но незамеченными пройти эту позицию немцев в Шпыревском лесу не удалось. Позиция немцев здесь в лесу проходила по противопожарному просеку, где у немцев было построено много ДЗОТов. Вынуждены были около 700 раненых оставить в Шпыревском лесу и с боем прорываться через эту просеку.
Перед штурмом просеки командующий армией дал команду „Вперед!“ и личным примером увлек за собой всю группу. Прорвались, от просеки отошли километра на 2–3. Стало светать. Немцы прекратили преследование. На одной из лесных полян был построен весь личный состав прорвавшейся группы. Перед строем выступил генерал-майор Офросимов, который сказал: „Немцы в листовках пишут, что наш командующий нас бросил, улетел на самолете, но вы видите, что командарм с нами…“ — и дальше поставил всем задачу. В группе находилось около 700 человек, из них около 300 человек было бойцов-автоматчиков. Много было и командного состава, вооруженных только личным оружием, то есть пистолетами, да трофейными парабеллумами.
Группа шла по намеченному маршруту. При подходе к деревне Ключик, деревушка в лесу домов 5–6, решили уничтожить этот гарнизон, но деревню взять не могли, так как она была сильно укреплена. У немцев было много минометов и противотанковых пушек. Мы понесли большие потери. Отступили. Считаю необходимым сообщить такой случай: перед деревней Ключик нас снова стала преследовать большая группа автоматчиков, когда мы все перешли через большую (длинную) поляну в лесу. Все залегли и повели ответный огонь. Здесь командующий дал команду зарываться в снег и сказал еще: „Головы ниже, а то пули — они дуры, могут и задеть“, а сам встал на колени за небольшим деревом. Когда стали отходить от деревни Ключик к деревне Жары, до линии фронта оставалось около 4 км. Был ясно слышен бой, который вели наши дивизии, находящиеся на реке Угра. При подходе к большой дороге, идущей из села Слободки, нас встретили три танка противника. Группа была вынуждена вернуться обратно в лес через речку Ключики. Когда подошли к речке (это было уже около 10 часов утра), вода поднялась, и мы переходили речку вброд. Мы предложили командарму перенести его на другой берег, но он отказался и вместе с нами переходил по грудь в ледяной воде под обстрелом из танков, находившихся на берегу. В этот период погибли радисты вместе с рацией. Штаб армии (группа командарма) остался без связи. Почти целый день группа ходила по лесу, чтобы затерять свои следы и оторваться от немцев, что удалось сделать только к вечеру. Была команда сделать привал для отдыха. Командование армии приняло решение изменить маршрут и выходить в расположение 43-й армии. Проводником был местный председатель колхоза, хорошо знавший местность. В группе осталось 300 человек, из них 200 автоматчиков.
Я получил лично от командарма задание: с началом движения проверить, все ли пойдут с группой. Пошли в один след все до единого человека, о чем, когда догнал командарма и доложил ему. Вечером, когда встали на отдых, профессор Жоров дал командарму фляжку со спиртным, чтоб он выпил. Михаил Григорьевич сделал несколько глотков (выпил очень мало), ему подали два сухаря и кусок вяленой колбасы. Он один сухарь отдал мне и отломил кусок колбасы, сказав при этом: „Бери и кушай, офицер связи. Ты ведь со мной также не ел целый день“. У меня действительно вторые сутки как кончились продукты, и я ничего не кушал. Ночью по одному переходили большую дорогу, по которой патрулировали танки и
