шаг. Рано или поздно ему все равно придется это сделать, так почему же не теперь?

– Послушайте, меня зовут Чарльз. Чарльз Уайлдмен.

Пандора вдруг осознала, что до этого никогда даже не пыталась дать ему какое-нибудь имя, даже не старалась угадать или придумать его. Она думала о нем как о человеке без имени. Просто – мужчина. Мужчина со шрамом.

– Меня зовут Пандора. Пандора Хартен. Почему она сказала так? Она ведь не пыталась скрыть свою настоящую фамилию, фамилию Алека, девичья фамилия как-то сама естественно слетела с губ. Хотя это-то как раз и было неестественно: она никогда не пользовалась своей девичьей фамилией. Неужели это значит, что она не хочет быть замужней женщиной, женой Алека? Она что, стыдится Алека? Или это как-то связано с ее поездкой домой, в Нью-Хэмпшир?

Уайлдмен удивился. Почему она назвалась не своим именем? Он видел, что она крутит на пальце обручальное кольцо. Кто такой Хартен? Может быть, она была замужем до этого? Может быть, это ее девичья фамилия? Он всегда думал о ней только как о жене Хэммонда. Но, что бы там ни было, это хороший признак: он говорил правду, а она что-то скрывала. Это давало ему преимущество.

– Пандора – необычное имя.

– Мой отец был… Он специалист по древним культурам. Это он придумал такое имя.

– Пандора в греческой мифологии – это как Ева в иудаизме.

Пандора вспомнила книги по древнегреческой культуре, которые она видела в бунгало. Странно, но это их как-то сближало.

– Мне тоже здесь нравится, – сказал он. – Я оценил кухню французских переселенцев, когда работал в Луизиане.

– Я никогда не была в Луизиане. – Она не осмелилась спросить его, что он там делал.

Он видел, что она хочет узнать о нем побольше, и дал ей пищу для размышлений.

– Я был в Новом Орлеане и Батон Руж, делал фотографии для журнальной статьи.

– Про кухню французских переселенцев?

– Нет, это был репортаж о старых публичных домах.

– Как интересно! – Она поерзала на стуле – упоминание о сексе смутило ее. Он знал, что так и будет.

– Что вы заказали?

– Копченую лососину.

– Прекрасная идея. – Уайлдмен подозвал официанта и заказал то же. – Интересно, я заметил, что копченая рыба входит в моду. Еще несколько лет назад мы бы отослали ее обратно на кухню, решили бы, что она пережарена.

– Не хотите ли вина? – осторожно спросила она.

– Спасибо. – Он попросил официанта принести еще рюмку и продолжал: – Знаете, это ведь так странно, что мы встретились. Я на днях думал о вас.

– Да? – Этого она и боялась. Не нужно было позволять ему садиться за свой столик.

– Я видел женщину, которая напомнила мне вас. В «Шерман Оукс».

– А, возможно. Это могла быть и я. Это было в пятницу?

– Кажется.

– По пятницам я езжу в свой стрелковый клуб. Он находится в «Шерман Оукс».

– Стрелковый клуб? Так вы снайпер? – Он засмеялся.

– Я бы так не сказала.

– Нам всем нужны свои цели, – сказал он.

– Да, пожалуй. – Что он хотел этим сказать?

– Это полезно для самообороны. Особенно если женщина живет одна.

– Я живу не одна. – К чему он клонит? По ее кольцу он должен был бы догадаться, что она замужем. Может быть, он думает, что она в разводе. Хотя сейчас, во всяком случае, он прав: она действительно одна.

Принесли лососину. Уайлдмен больше не говорил на тему об одиночестве. «Пока хватит», – подумал он и перешел на другую тему.

– Я вас сейчас с трудом узнал.

– Когда я одета, вы имеете в виду? – невольно вырвалось у нее.

– Вы зачесали волосы назад. И выглядите по-другому, более серьезной.

– Это зависит от настроения. – «Интересно, – подумала она, – как это прозвучало?»

– Раньше у вас был более счастливый вид.

– Послушайте, мне не хочется говорить о том, что было раньше.

– Понимаю. Простите. – Он опустил глаза. Она не хотела грубить ему. Он был так мил и откровенен. Ей не хотелось выглядеть расстроенной или опечаленной. В конце концов во всем, что случилось, участвовала и она.