где собирался пилить доски.

Слушая песни на африкаансе, он снова погрузился в воспоминания. Его отец не любил крикет. Зато всегда следил за чемпионатами по регби. Регулярно смотрел матчи по телевизору. И ругал комментаторов, игроков и судью, если сборная Западной Капской провинции проигрывала. В перерывах и после матчей на поле всегда выходил оркестр и исполнял «бурскую музыку». Отец воспринимал музыку как сигнал: он вставал и отправлялся в бар. А Яуберту надо было раскладывать костер, потому что субботними вечерами они жарили мясо — устраивали брайфлейс. Иногда Матту приходилось допоздна подбрасывать в костер поленья и ветки, потому что женщин отец к огню не подпускал.

— Жарить мясо — мужское дело!

В детстве он любил бегать за отцом в бар. Ему нравилось, как там тепло, нравилась своеобразная атмосфера братства, добродушной дружбы. Он гордился отцом: все так его уважали!

Яуберт начал пилить. По лбу у него тек пот. Он вытер его тыльной стороной ладони, оставив на лице грязный след. Иногда жужжание пилы перекрывал голос комментатора:

«Перебежка Зели… Он у калитки… Локстон отбивает боулеру…»

Зели, восходящая звезда, в роли подозреваемого. Яуберт не спросил Гейл Феррейру, был ли ее муж знаком с Зели. Но был почти уверен, что она ответила бы отрицательно.

Три загадочных, необъяснимых убийства. Что может связывать женатого мужчину, гея и калеку? Общительного гетеросексуала, скрытного гомосексуалиста и любителя порнофильмов? Первый женат, второй холост, третий женат. Один бизнесмен, другой ювелир, третий безработный.

Между ними нет ничего общего.

Нет, общее одно — только то, что они никак не связаны между собой.

Убийца не оставляет следов. Он убивает без видимой причины. Мотив не прослеживается. «Почерк» не выявлен. Никаких ритуальных действий маньяк не совершает. Нападает рано утром или посреди ночи. Бьет наповал. Как он выбирает жертву? Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать? А может, он увидел человека в толпе и отправился за ним, потому что ему не понравились лицо или одежда?

Такое случалось и раньше. И в ЮАР, и за рубежом. Серийные убийства всегда вызывают повышенный интерес. О них охотно пишут в прессе, рассказывают по радио и телевидению. Начинается паника. Убийства будят в людях примитивный страх: маньяк вышел на охоту. Любой может стать его следующей жертвой… Полиция часто бывает бессильна, потому что в действиях маньяка не прослеживается четкой системы. Предотвратить преступление можно, зная систему, модель поведения преступника. У многих грабителей и убийц имеется собственный почерк. Или внятный мотив. Например, ревность. Или алчность. Но, если в действиях грабителя или убийцы нет системы или она есть, но подчиняется собственной, безумной логике, машина следствия буксует. Не на чем ехать дальше. Бензобак пуст. И двинуться дальше удается не сразу.

А если вдобавок за рулем сидит капитан Матт Яуберт…

Ему нужна тоненькая ниточка, зацепка, которая не растает, как дымка до восхода солнца, позволит на себя взглянуть. Хотя бы одна зацепка. Пусть мелкая.

Яуберт взял распиленную полку и понес в дом, собираясь примерить ее. Выходя из гаража, он услышал, что Зели принес своей команде еще одно очко.

Заведующий отделом новостей «Аргуса» листал субботний выпуск. Он искал темы, которые можно будет развить и в воскресенье, — новости, из которых выжали еще не все, что можно выжать.

Он листал газету начиная с последней полосы. На шестой полосе в глаза ему бросилась статейка под заголовком «Жительница Си-Пойнта выбросилась из окна».

Он не стал читать, потому что и так знал, о чем написано в статье. Он лично редактировал материал нового сотрудника.

Заведующий отделом новостей перевернул страницы и стал читать вторую полосу, на которой разместили несколько статей по поводу маньяка с маузером. Посередине красовалась большая фотография капитана Матта Яуберта.

Тут у завотделом в голове, как говорится, прозвенел звоночек. Он придвинул к себе телефон и позвонил по внутреннему номеру. Ему пришлось долго ждать ответа.

— Здравствуй, Бренда. Пожалуйста, как можно скорее принеси мне одно досье из нашего архива. Меня интересует некий Матт Яуберт, капитан отдела убийств и ограблений. — Поблагодарив Бренду, он отключился.

Через восемь минут ему принесли коричневую папку. Завотделом торопливо отодвинул в сторону ненужные документы, открыл досье и начал листать. Скоро он облегченно выдохнул и извлек из папки пожелтевшую вырезку из «Аргуса».

Сжимая вырезку в руке, он отправился в отдел криминальной хроники.

— Ты в курсе, что его жена тоже служила в полиции и погибла, выполняя ответственное задание? — спросил он, протягивая репортеру статью.

— Нет, — ответила Женевьева Кромвель, поправляя пальцем очки. В противовес звучному имени, внешность у нее была неяркой. Ее трудно было назвать красавицей.

— Может выйти неплохой материал. На такие вещи публика всегда клюет. Прошло два года после страшной трагедии, но он по-прежнему на страже закона и порядка… и все такое.

Женевьева просияла.

— Да, — сказала она. — Наверное, он давно завел себе новую подружку.

— Не пялься так на меня, — предупредил заведующий отделом новостей. — Постарайся закрыть тему, чтобы конкурентам ничего не осталось. Возьми интервью у него, у его начальства, друзей, соседей. Почитай его досье, покопайся в его прошлом.

— Знаешь, а он славный.

— Я с ним незнаком.

— Он мне нравится. На снимке он такой застенчивый.

— Милая, хватит пускать слюни! Вперед!

— И симпатичный. Похож на такого большого плюшевого мишку.

— Ну надо же! — Завотделом новостей недоверчиво покачал головой и вышел, что-то ворча себе под нос. Но Женевьева ничего не слышала и не видела. Она сидела на стуле и мечтательно смотрела в потолок.