ее.
— А что потом? — спросила Аллисон. — Допустим, что-то случится и он вернется к своей сути?
— Тогда все выйдет из-под контроля, — задумчиво проговорил доктор Затопек ван Герден.
Она среагировала механически: разжала онемевшие пальцы.
Она не упала на площадку седьмого этажа. Пролетела мимо. Молча.
Винсент Радебе застыл на месте; он видел, как корчится ее тело, медленно летящее к земле. Ему показалось, что он услышал негромкий удар, когда она упала на грязную землю.
Он крикнул один раз на своем родном языке, в отчаянии обращаясь к небу.
Тобела Мпайипели почти полностью слился с окружающим миром. На черном небе светила огромная, красивая луна. Она освещала бескрайние саванны Свободного государства, высокие травы. То и дело в лучи фар попадали заросли акаций. Тобела чувствовал мотоцикл, чувствовал собственное тело и чувствовал свое место на родном континенте. А еще он видел себя словно со стороны и ощущал, как в нем полноводной рекой пульсирует жизнь; поток захватил его, и он понял, что навсегда запомнит этот миг, сохранит его в памяти, потому что счастье мимолетно и преходяще. Нечасто удается испытать такое полное и совершенное единение со Вселенной.
30
Пока Янина Менц возвращалась на работу, ей дважды звонили по сотовому. Сначала директор.
— Янина, знаю, вы наслаждаетесь давно заслуженным отдыхом, но у меня для вас есть кое-какие интересные новости. Не по телефону.
— Сэр, я уже возвращаюсь.
Оба понимали, насколько ненадежна связь по мобильному.
— У меня тоже есть что вам рассказать.
— Вот как?
— Я зайду к вам, как только приеду.
— Хорошо, Янина, — сказал директор.
— Буду на работе через десять минут.
Не прошло и трех минут, как позвонил Квинн.
— Мэм, вы нам нужны.
Сначала она не уловила подавленности в его голосе.
— Знаю, Рудеван, я уже еду.
— У нас чрезвычайное происшествие, — сказал он, и Янина насторожилась. Беспокойство и дурные предчувствия овладели ею.
— Еду. Кстати, директор тоже вызывает меня.
— Мы вас ждем, — отозвался Квинн.
Она нажала кнопку отбоя.
Дети, работа. Вечный стресс. Все что-то от нее требуют, и ей приходится отдавать. Так было всегда. С тех пор, как она себя помнит. Все что-то требуют от нее. Родители. Муж. А потом положение матери- одиночки. И все больше давления, больше людей, которые твердят: «Дай нам больше». Бывали минуты, когда ей хотелось встать и закричать: «Да пошли вы все!» — сложить вещи и уехать, потому что… что толку? Сколько им ни даешь, все мало. Родители, бывший муж, директор, коллеги. Все требуют, все берут, а она должна отдавать и отдавать. Ее захватили гнев и жалость к себе, и она стала искать утешения там, где всегда его находила, в тайном месте, уединенном убежище, куда не был вхож никто, кроме нее.
Тобела увидел силуэт вертолета на фоне луны — всего на секунду, вертолет мелькнул и пропал так быстро, что сначала он решил, будто ему просто померещилось. На всякий случай он все же решил выключить фары.
Он остановился посреди грунтовой дороги и выключил мотор, повозился с застежкой шлема, снял перчатки, стащил шлем с головы. Прислушался.
Тишина.
На современных вертолетах есть мощные прожекторы. И наверняка приборы ночного видения. Они проверяют все дороги.
Спереди послышался низкий рокот. Они нашли его! Тобела почувствовал себя голым, незащищенным. Надо срочно искать укрытие. Интересно, что произошло? Что натолкнуло их на мысль искать его здесь? Может, заправщик? Автоинспектор? Или что-то еще?
Где можно спрятаться от вертолета ночью? Да еще на равнинах Свободного государства…
Тобела принялся обшаривать взглядом темноту — не покажется ли ферма, какой-нибудь сарай или строение. Поблизости ничего не оказалось. Им овладело нетерпение. Здесь нельзя оставаться, надо что-то делать. Потом он вспомнил о реке и о мосте, о могучем Моддере. Должно быть, и река, и мост где-то впереди.
Под мостом можно спрятаться, укрыться.
Он должен попасть туда раньше их.
Квинн и Радебе ждали ее у лифта.
— Мэм, можно с вами поговорить? — сразу начал Квинн, и Янина поняла: что-то действительно случилось.
Оба мрачны как туча, особенно Радебе — на нем просто лица нет. Она зашагала вперед, открыла кабинет.
Подчиненные вошли, закрыли за собой дверь и встали у стены, понимая, что садиться сейчас неуместно. Оба заговорили одновременно, замолчали, переглянулись. Радебе поднял руку.
— Во всем виноват я, — сказал он Квинну и с трудом посмотрел на Янину. Голос его звучал монотонно, глаза остекленели. — Мэм, из-за моей халатности Мириам Нзулулвази сбежала из комнаты для допросов…
Янина Менц похолодела.
— …Она выбралась на площадку пожарного выхода и попыталась спуститься вниз, но сорвалась. Она упала с восьмого этажа и разбилась. Во всем виноват я, я полностью беру на себя ответственность за случившееся.
Янина набрала в грудь воздуха, собираясь задать вопрос, но Радебе так же монотонно продолжал:
— Прошу отставки. Я больше не буду позорить наш отдел. — Он закончил говорить и сразу как-то обмяк, будто с последними словами из него вынули стержень.
Янина Менц долго молчала. Наконец с трудом спросила:
— Она… мертва?
Квинн кивнул:
— Мы отнесли ее наверх. В комнату для допросов.
— Как она выбралась?
Радебе уставился в пол невидящим взглядом. Квинн сказал:
— Винсент считает, что он забыл запереть за собой дверь.
В ней вскипела ярость — и подозрение.
— Что значит — «он считает»?
Радебе никак не отреагировал на ее слова, отчего ее гнев только возрос. Ей хотелось накричать на него, надавать ему пощечин, чтобы как-то расшевелить. Видите ли, он считает, что он не запер дверь! А ведь последствия предстоит расхлебывать ей. Она с трудом сдержалась, чтобы не наговорить лишнего.
