телефона.
Радебе выждал, пока она уйдет, и медленно, словно против воли, спустился в комнату для допросов. Он знал, что именно должен сказать сидящей там женщине; но нужно правильно подобрать слова.
Когда он отпер дверь и вошел, она вскочила со стула.
— Я должна идти! — крикнула она.
— Мэм…
— Мой сын! Я должна забрать сына!
— Мэм, для вас безопаснее остаться здесь. Всего на одну ночь… — Он увидел на ее лице страх, в глазах — панику.
— Нет, — сказала она. — Мой ребенок…
— Успокойтесь, мадам. Где он?
— В детском центре… Он ждет меня. Я и так опоздала. Пожалуйста, прошу вас, нельзя так поступать с ребенком!
— Мэм, о нем позаботятся.
Она разрыдалась, упала на колени, обхватила его за ноги. Голос ее сделался опасно пронзительным:
— Прошу тебя, брат, прошу…
— Всего на одну ночь, мэм. За мальчиком присмотрят, я об этом позабочусь. Так будет спокойнее.
— Прошу… Пожалуйста!
Тобела увидел указатель, на котором значилось, что до Петрюсбурга меньше десяти километров. Он сделал глубокий вдох, готовясь к тому, что ждет его впереди. Очередное препятствие. Ему предстояло пересечь главную дорогу, еще один блокпост перед тем, как можно снова ехать по проселочным дорогам, мимо уединенных ферм. Последняя помеха перед открытым пространством между ним и границей с Ботсваной.
А ему нужен бензин.
Автоинспектор заехал к себе в участок. Открыл багажник патрульной машины, достал оттуда чемоданчик с радаром и осторожно занес в помещение. Осторожно положил на пол и закрыл дверь.
Двое его коллег уже собирались уходить.
— Ты поздно, — заметила белая женщина за пятьдесят.
— Как дела? Байкера не видел? — спросила другая сослуживица, женщина сото в очках с модной стрижкой.
— Какого байкера? — спросил инспектор.
Аллисон Хили с трудом нашла нужное место. Она не знала этого района Кейптауна; никто его не знал.
— Когда проедете в ворота, увидите развилку. Поверните налево, увидите маленький белый дом, — говорил ей доктор Затопек ван Герден.
Наконец она увидела маленький белый дом; вдали виднелась Столовая гора. А еще дальше от океана к городу тянулась стена облаков. Она была похожа на длинное серое знамя, подсвечиваемое лучами заходящего солнца.
Лизетта выбежала из дома, как только Янина остановила машину. Когда она открыла дверцу, дочь порывисто обхватила ее за шею.
— Мамочка! — театрально воскликнула девочка, сжимая мать в объятиях, и ей захотелось рассмеяться, хотя было немного не по себе. Она ощущала тепло девочки, чувствовала аромат ее волос.
— Здравствуй, доченька.
— Как я по тебе соскучилась! — преувеличенно громко воскликнула Лизетта.
— Я тоже по тебе соскучилась.
Янина понимала, что объятие затянулось, что надо сказать: «Погоди, дай мне выйти». Тогда Лизетта спросит: «Разве ты не собираешься загнать машину в гараж?» Ей придется ответить: «Нет, мне скоро возвращаться». Янина подняла голову и увидела на ступеньках веранды Лин — спокойную, сдержанную. Всем своим видом девочка демонстрировала, что умеет владеть собой, что она старше, сильнее. Сердце Янины переполнилось любовью.
— Мама! — крикнула Лин с веранды. — Ты опять забыла выключить поворотник!
Винсент Радебе осторожно закрыл за собой дверь комнаты для допросов. Он больше не мог выносить рыдания.
Он понимал, что принял неверное решение. Он понял это еще там, внутри, когда Мириам припала к его ногам. Она — обыкновенная мать, а не игрок; у нее всего одно желание — она хочет быть рядом со своим ребенком.
Радебе задумался. Чувства, захватившие его, были новыми и незнакомыми. Наконец он все понял. Круг замкнулся — он столько лет мечтал об этой работе, а получив ее, понял, что не подходит для нее. Он должен уйти отсюда, сменить работу. Он не хочет больше заниматься такими вещами. Может быть, он просто слабак. Он всю жизнь мечтал служить своей родине, хотел строить новое демократическое общество. Он хотел строить, а не разрушать. И что же?! Радебе решил сейчас же, не откладывая, написать заявление об отставке, вручить его Янине Менц, собрать вещи и уйти. Он думал, что испытает облегчение, но легче ему не стало. Он начал спускаться по лестнице. В голове по-прежнему был туман.
Позже он подумает: наверное, подсознание тогда вынудило его оставить дверь незапертой.
Но будет уже слишком поздно.
Капитан Тигр Мазибуко сложил ветошь для протирки и масло в оливково-зеленый брезентовый чехол, встал и направился туда, где сидели Малыш Джо и Зонгу с Да Костой. Он по-прежнему чувствовал себя виноватым из-за того, что накричал на Мороку.
— Порезвиться хотите? — спросил он.
Все трое выжидательно подняли на него глаза и кивнули.
— Сколько наших нужно, чтобы управиться с сорока «Ангелами ада»? — спросил он.
Да Коста сразу все понял и радостно воскликнул:
— Хо-хо!
— Один или два человека, — сказал Малыш Джо, ища его одобрения.
— Возьмите всю команду «Альфа», капитан, — посоветовал Зонгу. — Мы этого заслуживаем!
— Верно, — кивнул Мазибуко. — Только сильно не шумите. Быстро соберите всех.
По гравию заскрипели сапоги. Они развернулись. К ним бежал солдат в очках, посыльный полковника.
— Капитан, вас просит полковник… — запыхавшись, произнес он.
— Что там у вас опять? Байкеры на «хондах»?
— Нет, нет, капитан, Мпайипели…
И Мазибуко ощутил внутренний толчок.
— Что?! — Мазибуко испугался. Вдруг и сейчас тревога окажется ложной?
— Полковник вам все скажет…
Он схватил солдата за плечо:
— Говори сейчас!
Глаза за стеклами очков испуганно замигали, голос солдата задрожал:
— Они знают, где он.
