Повисла неловкая тишина.

— Это больно? — наконец прошептала Эмма, когда любопытство все-таки побороло страх.

— Сейчас, мне кажется, я бы предпочел пулю в лоб, — немного подумав, тихо ответил Джейми.

— Если вы отдадите мне свой пистолет, это можно исполнить.

Эмма была готова поклясться, что услышала тихий смешок. Она осторожно пошевелилась, чтобы заглянуть в его лицо, и в этот момент его рука соскользнула с ее талии и остановилась на бедре, словно ей и полагалось там быть. В пасмурном утреннем свете Эмма пристально смотрела в лицо Джейми. За ночь на подбородке появилась щетина, придававшая ему суровый пиратский вид.

Он действительно был невероятно красивым мужчиной. Для обычного бандита. Пытаясь пресечь непредсказуемый ход мыслей, Эмма поймала себя на том, что ей интересно, как это каждое утро просыпаться в объятиях такого мужчины.

И спать в его объятиях каждую ночь.

— Вчера ты едва не замерзла и падала от усталости, — сказал Джейми, возвращая Эмму в реальный мир холодного туманного рассвета. — У меня не было другого выбора, кроме как разжечь костер и остановиться на ночлег.

— Какое внимание с вашей стороны, — холодно откликнулась Эмма, и ее тон намекал на прямо противоположное. — Полагаю, у вас так же не было другого выбора, кроме как обнять меня.

— Мне показалось, — у Джейми потемнели глаза, — что ночью я ясно дал понять: тебе нечего меня бояться, если только ты не попытаешься снова сбежать.

Если это правда, тогда почему его прикосновение оставило у Эммы такое чувство, что ей есть чего бояться и есть что терять?

— Вы обещали, что не причините мне вреда, если граф отдаст вам то, что вы хотите. Но если он откажется? — вопреки здравому смыслу торопливо спросила Эмма.

Джейми промолчал, и только покрытый щетиной подбородок напрягся еще больше да в глазах промелькнуло что-то, похожее на сожаление.

К тому времени, когда они добрались до лагеря, люди Джейми только-только стали скатываться со своих походных постелей и бесцельно слоняться по поляне. Одни почесывали животы, другие скребли головы, кто-то отправился под деревья справить нужду. Эмма в нерешительности остановилась на краю поляны, наблюдая за взъерошенными ц неуклюжими после сна людьми с изумлением и ужасом одновременно. Ей хотелось захихикать и в то же время прикрыть глаза рукой. Ее отец, даже в самом ужасном состоянии, всегда появлялся к завтраку тщательно причесанным, и ни одна волосинка не выбивалась из прически. Его кошелек мог быть пуст, а глаза воспалены от чрезмерного употребления джина накануне, но жилет всегда был отглажен, и аккуратно повязан шейный платок.

Учитывая то количество виски, которое, как догадывалась Эмма, эти люди влили в себя вчера вечером, ее удивило, что они смогли пошевелиться раньше полудня.

Неуклюжий парень с неопрятной копной волос цвета шафрана, зевая, с любопытством посмотрел в их сторону. Эмма уцепилась за локоть Джейми, охваченная внезапным чувством стыда.

— Как же моя репутация? Если ваши люди видят, что мы вместе возвращаемся из леса, разве они не подумают о самом плохом?

— Могут, — с задумчивым видом признался Джейми. — Но только если я им позволю.

— Не понимаю. Как мы их остановим?

— Разве существует лучший способ защитить твою репутацию, чем дать тебе шанс самой защитить ее? — пожал плечами Джейми.

— Защитить от чего?

— Вот от этого, — лениво ухмыльнулся Джейми, обнажая белоснежные зубы.

Эмма почувствовала, как бешено застучал ее пульс. Не успела она принять во внимание его предостережение, как Джейми обхватил рукой ее талию и, опрокинув ее назад на вторую руку, страстно и требовательно, так, что у нее перехватило дыхание, прижался к губам Эммы.

Даже несмотря на затуманившееся сознание и страстное желание, следовало отдать ему должное. Это был именно тот поцелуй, который бандит может сорвать у похищенной леди. Поцелуй пирата перед тем, как девицу отправляют идти по доске.[4] Поцелуй, который лорд Повелитель преисподней мог подарить Персефоне, прежде чем увлечь ее к себе в царство мертвых.

Когда Джейми оторвался от ее губ и дал ей возможность вздохнуть, Эмма едва не забыла о присутствии других мужчин на поляне. И свое собственное имя.

— Ударь меня, — выдохнул Джейми.

— Что?

— Ударь меня, — повторил он. — И сделай это убедительно.

Джейми выпрямился, на его губах играла самодовольная улыбка, а Эмме не хотелось ничего другого, кроме как схватить его за уши и снова притянуть к своим губам.

Но вместо этого она замахнулась и ударила его кулаком в челюсть с такой силой, что Джейми покачнулся.

Эмма ждала, что он нарушит свое обещание не причинять ей вреда и одним ударом крепкого кулака лишит ее сознания. Но он только удивленно поднял брови и с озадаченным видом осторожно потер подбородок.

— Не знаю, почему ты решил, что я захочу целоваться с таким негодяем, как ты! — пронзительно закричала Эмма, чтобы все на поляне услышали ее слова. — Готова поспорить, что вы, шотландцы, с большим уважением относитесь к овцам, чем к своим женщинам! — Развернувшись немного, чтобы мощные плечи Джейми закрывали ее лицо от других мужчин, она сладко улыбнулась ему и вполголоса добавила: — Это… было достаточно убедительно?

— Простой пощечины было бы вполне достаточно, — пробормотал Джейми, и шутливый блеск в его глазах медленно перерос в восхищение. Он с грозным видом наклонился к ней. — Имей в виду, что нашим овцам не требуются поцелуи, когда мы за ними ухаживаем. Простого поглаживания по заду обычно бывает достаточно, — низким голосом заметил Джейми.

Послышался сдавленный смех. Люди Джейми перестали притворяться, что они заняты обычными утренними делами, и теперь, тараща глаза и открыв рты, стояли и самым бессовестным образом подслушивали их с Джейми перепалку.

Эмма уперла руки в бедра, начиная входить в роль. В лучшие времена они с сестрами каждый год на Рождество устраивали для родителей рождественские представления и играли театральные постановки. В одиннадцать часов Эмма очень убедительно изображала Катарину из «Укрощения строптивой», а Эрнестина — шепелявого Петруччо.

— Возможно, вашим овцам ваши грубые попытки поухаживать кажутся неотразимыми, сэр, но я буду вам благодарна, если свои грязные руки вы будете держать от меня подальше!

— Тебя это может удивить, — покосился в ее сторону Джейми, — но обычно от леди не поступает жалоб насчет того, куда я кладу свои грязные руки.

— Леди? Ха! Трактирщиц и простушек вряд ли можно отнести к леди, особенно когда за их согласие вам приходится расплачиваться крадеными монетами. Настоящая леди никогда не станет поощрять ухаживания такого жестокого, похищающего невест дикаря, как вы!

Джейми протянул руку и убрал с ее щеки упавший завиток, с шутливой лаской дотронувшись до щеки пальцами.

— Можешь протестовать как угодно, девочка, но я лишь пытался дать тебе попробовать то, чего хочет каждая женщина, независимо оттого, леди она или нет. Что-то такое, что твой высохший старикашка никогда не сможет тебе дать.

В его словах была правда, и Эмме пришлось изображать возмущение, скрывая свой удрученный вид, пока она смотрела, как он с важным видом уходит от нее, покачивая узкими бедрами. Люди Джейми сразу отвели глаза и быстро занялись своими делами. Эмма прижала к губам дрожащие пальцы, задумавшись, не рисковали ли они чем-то более уязвимым, защищая ее репутацию.