было также очевидно, что КПСС и ее руководство эти дискуссии явно проигрывают. Партия и в 1988 г. располагала гигантской базой для пропаганды, ее газеты и журналы выходили в свет многомиллионными тиражами. Однако сформировавшиеся в этой сфере кадры и их идейный багаж были крайне убоги. Никто не знал, что и как делать, и вся дискуссия была пущена на самотек.

Михаил Горбачев часто собирал весной 1988 г. большие группы интеллигенции. Все говорили о наболевшем – и очень откровенно, но ясности это не приносило, и общая растерянность, даже тревога нарастали. Не приносили ясности и большие выступления самого М. Горбачева. «Мы должны жить по Ленину, – восклицал он на одном из таких совещаний в ЦК КПСС 7 мая 1988 г. – Сколько он отдавал и страсти и здоровья для того, чтобы объединять, сплачивать, консолидировать людей на принципиальной основе! Так и мы должны действовать, отдавая все во имя перестройки. Сейчас начинается второй, разгонный этап перестройки. Для нас как бы открылись двери в новое, необычное жизненное пространство. И оно, это пространство, оказалось огромным, во многом незнакомым. Мы движемся путем первопроходцев, значит, мы движемся вперед. И отсюда неоднозначность реакции людей на происходящие процессы. У многих в умах сумятица и внизу и наверху. Решено было сделать выступление генсека – чтобы он внес ясность. Кто-то запаниковал – не ведет ли перестройка к разрушению социализма? Паника эта имеет основания. Не должно быть понятия «враг перестройки». Через перестройку мы хотим восстановить ленинский облик социализма и раскрутить гуманистический потенциал социализма. Мы не меняем ведь формы собственности. Мы ведем перестройку с людьми, выросшими во время социализма, и мы должны брать с собой всех людей, никого не отбрасывая. Нам необходимо сплочение, а наш главный враг консерватизм. Он происходит не только от косности мышления, но и от корысти. Каковы границы гласности? Это интересы социализма. Да, мы все еще с вами не перестроились. Но мы всем даем шанс. Главный акцент, который мы должны делать, – это благосостояние народа и его настроения. Мы должны вернуть социализму революционный характер и историческую перспективу. Нужно избавиться от псевдосоциализма и вычленить элементы социалистичности. Нам необходим политический плюрализм, но только в рамках социализма. Партия должна оставаться авангардом общества, и она должна завершить создание социалистического правового государства. Мы закладываем механизмы, в рамках которых наше общество будет существовать десятилетия. Необходимо дать «второе дыхание» перестройке»[75]. Это были хорошие слова, но по большей части только слова. Все эти рассуждения были слишком абстрактны, и они не давали ответа на множество конкретных вопросов и проблем, которые волновали общество.

Вопрос о проведении Всесоюзной партийной конференции поднимался в партийных кругах еще в начале 1987 г., однако формальное решение на этот счет было принято на июньском Пленуме 1987 г. При этом реальная подготовка разного рода документов, связанных с таким форумом – тезисов для обсуждения, доклада генсека, инструкций о выборах делегатов конференции, повестки дня и проектов ее решений, – началась только с февраля 1988 г. Практика общепартийных конференций возникла еще до Октябрьской революции. Конференции проводились между съездами партии, когда возникала необходимость если не изменить, то откорректировать политический курс партии. До середины 30-х гг. партийные конференции проводились почти так же часто, как и партийные съезды. Однако после 1934 г. в Советском Союзе была проведена только одна, XVIII партийная конференция – в марте 1941 г. Теперь было решено возродить проведение конференций. Обстановка в стране менялась очень быстро, и эти изменения в политической и экономической жизни общества носили по преимуществу стихийный характер. В партии не было формальной оппозиции, так как Устав КПСС запрещал создание внутри ее каких-либо фракций и групп. Но не было и фактического единства, в том числе и в самом ЦК КПСС, и в Политбюро. Сам М.С. Горбачев говорил тогда о двух течениях в руководстве КПСС – о реформаторах и консерваторах. На самом деле политическая ситуация в партии была гораздо более сложной, запутанной и неопределенной. Во многом это проистекало из-за неопределенности и неясности самой программы намеченных реформ. Многие поэтому ждали, что именно партийная конференция сможет внести в деятельность партии необходимую ясность. Этого, к сожалению, не произошло.

Тезисы ЦК КПСС к XIX Всесоюзной конференции КПСС были приняты на Пленуме ЦК КПСС 23 мая и опубликованы в «Правде» 27 мая, т.е. всего за месяц до начала конференции. Эти «Тезисы» звучали как умеренно-критический документ. Было очевидно, что они стали результатом многих компромиссов. Очень многие из проблем внешней и внутренней политики, которые уже активно обсуждались в обществе, не нашли никакого отражения в «Тезисах», так как составители этих «Тезисов» просто не знали, как их сформулировать. Для кадровых партийных работников наиболее важной частью «Тезисов» было все то, что касалось предложений о регулярных ротациях или сменяемости партийных руководителей на всех уровнях партийной иерархии. Эти предложения принимались еще при Н.С. Хрущеве на XXII съезде КПСС, но после его отставки они были прочно забыты. В новых «Тезисах» содержались требования о том, что никто из партийных руководителей не может и не должен оставаться на своем посту больше двух сроков. Для секретарей ЦК КПСС это означало два срока по 5 лет, но для первых секретарей обкома – только два срока по 2 года. В райкомах и в больших первичных организациях выборы проходили, как правило, ежегодно.

Для работников идеологических учреждений КПСС было наиболее важным содержащееся в «Тезисах» положение о «социалистическом плюрализме». Речь шла о свободе слова и печати, о свободе дискуссий и информации, но в пределах общего социалистического выбора. Никто не должен был в этих дискуссиях подвергать сомнению сам социализм. Однако реальная дискуссия в стране уже в апреле – мае 1988 г. далеко вышла за очерченные «Тезисами» рамки.

Самой важной, но также самой неопределенной частью «Тезисов» было требование передать всю полноту власти в стране Советам – снизу и доверху. Что мог означать этот лозунг, повторяющий лозунги Ленина во времена 1917 г.? Структура органов Советской власти была уже совсем другая, и в этой системе не было никакой ясной «вертикали власти». Так, например, Моссовет не подчинялся Московскому областному Совету, и они оба не подчинялись Совету Министров СССР. Верховный Совет СССР являлся в этой системе только органом законодательным и не имел никаких возможностей по текущему управлению. Партийные органы – от райкома до ЦК КПСС давно уж выполняли функции государственного управления, и в условиях однопартийного идеологического государства не могло быть иначе.

Общая дискуссия по «Тезисам» пошла активно только через газеты и еженедельники. Везде проходили дискуссионные партийные собрания. Протоколы этих собраний отправлялись в райкомы и горкомы. Дискуссия шла по всем вопросам сразу, а также по многим вопросам, которые даже не ставились в «Тезисах». Было, однако, неясно, кто, как и когда сможет обобщить это бесчисленное количество выступлений. Никаких противостоящих платформ не было, и речь шла в первую очередь о том, чтобы люди могли просто высказаться, сказать, хотя бы и в кругу своих товарищей, то, что наболело.

По решению ЦК КПСС выборы делегатов на партийную конференцию должны были происходить на партийных собраниях или районных конференциях, но на альтернативной основе. Это было также одно из нововведений. В прежние годы выборы делегатов на съезд партии происходили по спискам, которые составлялись в аппарате ЦК КПСС совместно с аппаратом обкомов и крайкомов партии. Теперь единого списка не было, и на каждое делегатское место на некоторых районных конференциях претендовало 5 – 6 человек. Конечно, аппараты райкомов и горкомов КПСС могли и в таком случае контролировать общий исход выборов, но не на 100, а на 80 – 90%. В ряде областей и районов мандаты делегатов XIX конференции получили люди, которые при ином порядке выборов таких мандатов получить не могли. Так, например, на одной из партийных конференций в Свердловске мандат делегата получил Борис Ельцин. Он не надеялся получить такой мандат в Москве, но в Свердловске уже никто не мог ему помешать, так как его популярность здесь все еще была очень велика. Но и от Москвы мандаты делегатов XIX конференции КПСС получили Юрий Афанасьев и Юрий Черниченко, Леонид Абалкин и Григорий Бакланов, Элем Климов и Михаил Ульянов, Отто Лацис и Евгений Примаков, которых в аппарате ЦК КПСС уже причисляли к оппозиции.

За ходом выборов на XIX партийную конференцию очень внимательно наблюдали западные эксперты: политологи, советологи и кремлеведы. Михаил Горбачев уже пользовался во всех западных СМИ большой симпатией, ему открыто отдавали предпочтение и самые влиятельные из политиков. «В наших интересах, как и в интересах советских людей, – заявляла в одном из интервью Маргарет Тэтчер, – чтобы Горбачев добился своих целей». В пользу М. Горбачева и его «перестройки», которая была не слишком понятна, но