снился Валерий. То в офисе, то на ее даче, то где-то еще — Люба не могла разобрать. Казалось, кто-то заранее прописал сценарий этих снов и теперь настойчиво прокручивает их в разных декорациях. Смысл всегда был один и тот же — первый, жгучий и невероятно сладкий, поцелуй. Люба сходила с ума от прикосновения его губ. Такие острые и яркие впечатления последний раз настигали ее лет в четырнадцать, когда она после долгой, безответной и страстной влюбленности впервые дотронулась до «мужчины своей мечты». «Мужчине» на тот момент было девятнадцать, и свою малолетнюю поклонницу он не очень-то замечал. А тут нате вам — снизошел до того, что пригласил ее на танец. Люба тогда с трудом держалась на подгибающихся в коленях ногах и улыбалась, счастливо и деревянно, как Буратино.

Валерий ей это умопомрачительное состояние вернул. Правда, пока что все ограничивалось только сном и до реальных поцелуев дело не доходило. Но каждую минуту Люба напряженно ждала. Работать стало невыносимо — сидя за своим столом, она только и делала, что косилась на дверь, ожидая, что та распахнется и в проеме появится Валерий. Но он после похода в театр тактику сменил. Практически пропал. Не звонил, не подкарауливал, никуда не приглашал. Случайно встретив в коридоре, очень вежливо здоровался и смотрел тягучим взглядом, наполненным тоской. Люба не понимала. И пугалась, что теперь, когда он оказался ей невыносимо нужен, вдруг неизвестно по какой причине охладел. Хотя взгляды его явно говорили об обратном. Люба запуталась и уже ничего не замечала вокруг, поглощенная внутренними войнами с самой собой.

Единственную вещь она поняла благодаря проснувшимся чувствам совершенно четко — со Степаном оставаться нельзя. Секс через силу, общение через ненависть приведут лишь к тому, что она разрушит себя изнутри. Пора было активно заняться бракоразводным процессом. Давно пора! Но мужества и хладнокровия у Любы все время не хватало: сопротивление мужа гасило вспышку ее решимости. Поэтому женщина начала подготавливать почву втихаря. Наняла адвоката — за столько лет семейной жизни и двух успешных карьер им со Степой было что делить. Перевела свои накопления с известных мужу счетов на новые, открытые тайно, разузнала о ценах на недвижимость. Придется ведь продавать и квартиру в центре, и загородный дом, чтобы обеспечить оговоренное законом «пятьдесят на пятьдесят». Вряд ли они со Степой по-хорошему договорятся. Последние годы без скандала ни одного вопроса не сумели обсудить.

Степа, на которого жена теперь обращала внимания не больше, чем на предмет обстановки, посвятив себя имущественным делам, тем временем собирался на неделю в Египет. У них на предприятии было принято устраивать два раза в год всеобщие вылазки в целях «укрепления команды». Администрация заказывала чартер, бронировала отель, нанимала тренеров, и менеджеры практически в полном составе отбывали на принудительный отдых-учебу. Никакие отговорки во внимание не принимались. Да, в общем-то, никто особо и не возражал — тим-билдинг дело хорошее. Главное было за эту неделю не спиться и вернуть свое тело в Москву в хоть сколько-нибудь адекватном состоянии.

Люба радостно отвезла мужа в аэропорт, с облегчением вздохнула и стала думать, как использовать доставшуюся ей неделю абсолютной свободы. Идей было много, но предпринять она ничего не успела — все решилось само собой. Как только Люба пришла на работу в понедельник, дверь кабинета отворилась и на пороге появился Валерий. От неожиданности она даже вздрогнула и похолодела. Не мог же Валера узнать о том, что уехал муж? Или читал ее мысли?

— Проходите! — Люба практически подавилась собственными словами. — И будьте любезны, прикройте дверь.

Валера сделал как ему велели, а потом подошел к ней сзади и молча, судорожным движением, обнял за плечи. Люба растерялась: не вырывалась, но и не предпринимала ответных действий. Валера развернул ее на стуле к себе лицом и припал голодными губами к приоткрытому в изумлении рту. Ощущение было странным. Люба так долго и с таким трепетом ждала его прикосновений, что, думала, моментально сойдет с ума от счастья в ту самую минуту, как только он дотронется до нее. Ничего подобного не произошло. Были просто объятия. И просто поцелуй. Люба приписала это нервам — видимо, все перепуталось и перемешалось в ее бедной, забитой девчоночьими бреднями, голове. Но не тормозить же теперь, когда все сдвинулось, наконец, с мертвой точки.

— Я хочу тебя! — прошептала Люба, закрывая глаза. Она почувствовала, как его тело ответило на эти слова — все мышцы до единой затвердели, словно камень. Напряглись.

— Мне некуда тебя вести, — прохрипел Валера в ответ, оторвался от нее и опустил глаза.

— Зато мне есть куда, — Люба посмотрела прямо на него. — Мужа не будет целую неделю.

— Это неправильно. — Валера присел перед ней на корточки и смотрел теперь снизу вверх.

— Пусть. Я так хочу.

Они договорились. Люба сломя голову помчалась домой, не дотерпев до конца рабочего дня нескольких часов. Заскочила по дороге в магазин. С нечеловеческой скоростью убрала до блеска квартиру, приготовила ужин. Валера пришел. Люба суетилась и нервничала. Не находила себе места и не знала, что и как сказать. Господи, сто лет не было в ее доме мужчин. Степа, понятно, не в счет.

— Будешь чай или кофе? — глупо спросила она. Голос дрожал.

— Нет. — Валера смотрел на нее в упор.

— А что?

— Тебя.

Люба не поняла, как они очутились в спальне. Не заметила, как ее раздели. Валера все делал сам — она не проявляла инициативы. Да и вряд ли смогла бы это делать. Прикосновения Валеры, вопреки ожиданиям, оставались такими же пресными и безвкусными, как и в ее кабинете. Еще немного, и Люба начала бороться с собой: невыносимо хотелось оттолкнуть любовника и выкрикнуть: «Все, хватит уже!» Она, сжав зубы, перетерпела. Зажмурившись до боли в веках, думала о Степе, который казался теперь гораздо меньшим злом. Наконец, Валера остановился. Получил он удовольствие или нет, Люба знать не желала. Но он упал на нее всем телом и какое-то время лежал в полусознании, — значит, для него все прошло успешно.

Через полчаса любовник спокойно спал на мужниной подушке, успев овладеть Любой еще раз. Она сопротивлялась, но ее никто не слушал. Он перевернул ее на живот, накрыл голову подушкой и делал все, что считал нужным. Люба поливала простыню горячими слезами. И не остановилась даже, когда Валера в конце концов отвалился от нее, затих, а потом стал ровнее дышать.

Люба вылезла из постели и поплелась на кухню. Ее шатало из стороны в сторону так, словно она страшно напилась. Было только одно желание — избавиться от пережитого бессмысленного позора, забыть все, что связано с постелью вообще. Будь то Степа или Валера — неважно. Надоел, до смерти надоел этот обман, это изувечивание себя. Она бесшумно выдвинула ящик разделочного стола, в котором хранились столовые приборы. Залезла рукой в самую глубину и извлекла огромный кухонный нож. Нож был старым, еще дедовским, с деревянной ручкой и внушительным широким лезвием. Из всего Любиного наследства только он и сохранился — самый надежный, самый испытанный. Люба повертела нож в руках, любуясь серебристым светом, которым отражалась в нем полная луна. Сначала хотела сделать это прямо на кухне, но потом пожалела Степу: кафель, обои придется отмывать от крови. Суждено ему будет, бедняге, делать здесь ремонт и бороться с переживаниями, находя везде и всюду напоминания о жене. Люба пошла в ванную комнату и закрыла дверь изнутри. Залезла в ванну, задернула занавеску, легла. Нож вошел неожиданно легко, как в масло, а боль была горячей, но недолгой.

Валерий проснулся утром — солнце уже стояло высоко, сочась через задернутые занавески желтым светом. Любовник оделся, заправил постель. Вскрыл дверь в ванную комнату, осторожно заглянул за занавеску. Удивленно покачал головой, потом кивнул, пробормотав: «Вот и умница, мне проблем меньше». Вышел из квартиры, захлопнув за собой входную дверь.

Степан вылез из прохладного бассейна и направился к своему лежаку. Вытер лицо и руки казенным полотенцем, взял телефон. Привычно, двумя нажатиями, набрал номер жены. Гудки уходили в пустое пространство — ответа не последовало. За сегодняшний день это был уже десятый его звонок. К вечеру длинные гудки в телефоне сменились женским голосом «абонент временно недоступен». «Батарейка, наконец, села», — подумал Степан. Он нервничал, лишенный какой-либо информации, и ругался себе под нос. Сообщение пришло только часов в семь вечера — уже стояла непроглядная египетская тьма. «Все успешно. Сама. Избавила нас от греха. Остаток — на прежний счет». Подписи не было. Никаких данных тоже — сообщение отправили с сайта МТС. Степан на секунду почувствовал радость, ощутил себя отмщенным. А