— Хорошо.

Барретт бросил на деревянную скамью полотенце и, хромая, вошел в парилку, а Эдит с глухим стуком захлопнула дверь. Он застонал от удовольствия, ощутив на теле горячий пар, и, дыша сквозь зубы, нащупал обжигающе горячую скамью. Тогда Барретт тростью стал шарить вокруг, пока не нашел шланг, и, проведя рукой вдоль него до стены, повернул кран. Обдав скамью водой, он сел, поставил трость рядом и, наклонившись, стянул плавки.

Барретт посмотрел в сторону двери. Что-то Эдит долго возится. Он нахмурился. Снова вставать не хотелось. И все же не следует оставлять ее одну дольше чем на несколько секунд.

Он уже было встал, когда дверь открылась, и Барретт увидел очертания ее фигуры. Он удивился, увидев, что она сняла всю одежду.

— Сюда, — сказал он, когда дверь захлопнулась.

Надо не забыть ввинтить лампочку поярче. Та, что наверху, или слишком слабая, или вся покрылась грязью, или и то и другое.

Эдит осторожно пробиралась через заполненное паром помещение и тихо вскрикнула, наткнувшись на струю холодной воды. Барретт подтянул шланг и полил скамью рядом с собой, морщась, когда вода попадала на ногу. Он отбросил шланг, и Эдит села рядом. Барретт слышал, как осторожно она дышит, чтобы горячий воздух не попал в горло.

— Все в порядке? — спросил он.

Она закашлялась.

— Никак не привыкну дышать в парилке.

— Попробуй плеснуть в лицо водой и это время вдохнуть.

— Ничего, уже хорошо.

Барретт закрыл глаза и ощутил, как влажный жар просачивается в тело. Он вздрогнул, когда Эдит наступила ему на ногу. А через несколько мгновений она прижалась к нему и поцеловала в щеку.

— Я люблю тебя, — сказала она.

Барретт обнял ее рукой за плечи и откликнулся:

— Я тоже тебя люблю.

Она снова поцеловала его в щеку, а потом в уголок рта. Он ощутил возбуждение, когда она прижалась к нему губами. Барретт открыл глаза, ощутив, как ее рука потянулась к низу живота. «Что с ней?» — подумал он.

Через несколько мгновений она развернулась и, не отрываясь от его губ, раздвинула ему колени.

— Тверже, — прошептала она ему в ухо.

Ее голос звучал почти свирепо. У Барретта захватило дыхание, когда она схватила его за раненую руку и прижала к своей груди. Он отдернул ее, и запястье пронзило болью.

— Не убирай! — велела Эдит, схватив ее снова.

— Мой палец! — закричал Барретт.

Боль была такой сильной, что у него поплыли круги перед глазами. Он задыхался, легкие боролись с обжигающим воздухом. Эдит как будто не слышала. Она ухватилась за его член и так громко застонала, что у Барретта заколотилось сердце.

— Ради Бога, сделай его тверже! — крикнула она и снова припала к его губам.

Барретт задыхался. Давясь, он отдернул голову и, ударившись затылком о кафельную стену, скривился и закричал от новой боли. Эдит навалилась на него, с шумом дыша. Барретт пытался перевести дух.

— Эдит, — с трудом выговорил он.

Она вскочила на ноги и пошла прочь.

— Не уходи, — пробормотал он, протянув руку.

Почувствовалось дуновение холодного воздуха, когда Эдит открыла дверь, и Барретт смутно увидел силуэт жены. Потом дверь снова захлопнулась.

Сморщившись, он наклонился, чтобы нащупать шланг, и, втянув воздух сквозь сжатые зубы, обдал лицо холодной водой. Господи, что такое на нее нашло? Он понимал, что ограниченность их половой жизни должна была произвести на нее угнетающий эффект, но Эдит никогда не проявляла такого желания, как сейчас. Ошеломленно встав и опершись на трость, Барретт медленно двинулся через заполненное паром помещение, морщась от жара. Лампочка на потолке почти скрылась из виду, превратившись в бледное пятнышко. Барретт добрался до двери и нащупал ручку. Он потянул дверь, но она не поддавалась. Он потянул сильнее. Дверь не шелохнулась. У него перехватило дыхание. Вцепившись в ручку изо всех сил, он дернул снова.

Дверь отказывалась открываться.

Ему стало плохо, но усилием воли он отогнал дурноту.

— Эдит! — позвал Барретт и постучал по двери ладонью левой руки. — Эдит, дверь заело!

Никакого ответа. «Боже, она же не поднялась наверх!» — подумал он с внезапным испугом и дернул дверь снова. Ее заклинило в раме. «Жар и влажность, — сказал он себе, — дверь покоробилась и разбухла».

— Эдит! — крикнул Барретт и заколотил в дверь кулаком.

— В чем дело? — послышался слабый голос.

— Дверь заклинило! Попытайся открыть с той стороны!

Он подождал. Послышались удары в дверь, и она как будто поддалась. Он снова схватился за ручку и дернул со всей силы, а Эдит навалилась с другой стороны.

Дверь не открывалась.

— Что делать? — послышался голос Эдит.

Она казалась напуганной.

Воспользоваться скамейкой как тараном, чтобы выбить дверь? Нет, она слишком тяжелая. Барретт заскулил. Жар как будто становился все злее. Лучше прикрутить вентиль.

— Лайонел!

— Со мнойвсе в порядке!

Он осторожно опустился на левое колено, чтобы оказаться пониже, где не такой жар. Что ж, другого выхода нет. Он не может оставаться здесь.

— Лучше найди Фишера! — крикнул Барретт.

— Что?

Он не понял, то ли она не расслышала, то ли пришла в ужас от его слов.

— Лучше-найди-Фишера!

Молчание. Барретт понимал, что мысль о том, чтобы одной пройти через дом, вызывает у нее ужас.

— Это единственный выход! — крикнул он.

Эдит долго не отвечала. Потом послышался ее голос:

— Хорошо! Я сейчас вернусь!

Барретт какое-то время оставался недвижим и надеялся на Бога, что она не столкнется ни с чем необычным. В ее душевном состоянии это стало бы катастрофой. Он нахмурился. «Не могу же я просто вот так стоять, лучше пойду выключу этот пар».

И вдруг оглянулся: справа ему послышался какой-то звук. Но там не было ничего, кроме клубящегося пара. Барретт прищурился. Пар клубился, густой и белый, принимая разные формы. Человек с испорченным воображением может увидеть в нем что угодно.

Барретт с шипением втянул в себя воздух. Смешно! Он встал и начал пробираться по полу, пока не ударился подбородком о деревянную скамью. Снова опустившись на колено, он засунул руку под скамью к вентилю, а не найдя его, пополз вдоль скамьи, нащупывая.

И вдруг замер. На этот раз явно раздался какой-то звук, как будто что-то... ползло? Несмотря на жар, по спине пробежала дрожь. «Смешно!» — пробормотал Барретт и пополз дальше. Неудивительно, что за этим домом числится столько жертв: его атмосфера невероятно благоприятна для обмана чувств. Услышанный звук, вероятно, исходил от того самого вентиля, который он ищет, — наверное, выброс пара от избыточного давления. Здесь становится жутко жарко.

Он ощутил облегчение, когда его рука наконец нащупала вентиль. Барретт попытался повернуть его, но