О Степе не было вестей уже два дня.

На собрании клуба бывших обиженных Кассирша рассказала:

– Сын не пришел ночевать. Впервые такое переживание. Позвонил по мобильному: «Приду завтра после школы», – и отключился. И я в отключке. И муж на меня орет: «Ты его распустила! В двенадцать лет такое позволяет!» А я ему свое: «Не пил бы ты, все бы шло путем!»

– Если бы ты, Кассирша, не повторяла ему каждый день по сто раз одно и то же, он бы, может, не пил бы, – редакторша Умница всегда права, но ее правота никому не помогает, а только раздражает.

– Ох, редакторша, не редактируй ты мою жизнь, ничего ты в ней не понимаешь. И в своей, думаю, тоже.

– Кассирша, не кидайся на человека, редакторша хотела как лучше.

– Почему все знают, что мне лучше, – проворчала Кассирша.

Сильная погладила ее по спине:

– Мне тоже дают советы, которые кажутся ненужными, а потом вдруг пригодятся. Не злись.

– Я не злюсь, просто мне не по себе. Поругались вчера с мужем, я поревела, потом умылась холодной водой и кремом намазалась, моя подруга Шурка говорит, что слезы сушат кожу лица.

– А потом-то сын нашелся? А то кожу лица сохранила, а сын-то где? – опять лезла Умница редакторша. – Объявился? – наседала она. Умница – ироническое прозвище, но она этого не замечает.

– Утром пришел, табачищем пахнет, а водкой – нет. Я и этому рада. Буркнул: «Собаку искал». Больше ничего не рассказал.

– У вас собака пропала? – Синеглазка сочувственно смотрит. – Я и не знала, что у тебя, Кассирша, есть собака. Все с ума сошли с этими собаками – у всех доги, пудели, таксы кривоногие. И носятся с ними люди, как с родными. А я считаю, надо любить человека, а не собаку.

Девчонки в углу несогласно завозились, молча слушали сегодня.

– Не нашу он искал, у нас и нет собаки. Только собаки мне не хватало. Не сказал – чью, уснул и спал до вечера. Был ли в школе – не знаю. Будила его – отмахнулся. Спит крепко, а в ушах наушники. – Она всхлипнула от жалости к себе, к сыну, слезы текли по щекам и сушили кожу ее лица.

Девчонки в углу не знали, что Барбосов ночью ходил на поиски Степы. Они прислушивались к каждому слову Кассирши, а сами помалкивали. Они-то хорошо знали, какую собаку искал Барбосов. Даже Лидка Князева на этот раз не вылезла со своими замечаниями.

Сильная сказала:

– Нечего плакать. Никто не умер. Сын вернулся, муж не наркоман, сама ты здоровая видная женщина.

Кассирша всхлипнула напоследок и притихла. Сильная предложила:

– Расскажу историю из семейной жизни, если хотите.

– Расскажи, Сильная, – попросили все, – твои истории всегда замечательные и утешительные.

– Слушайте. Я дружу с одной милой женщиной, она учительница в продвинутой школе, преподает русский язык и литературу.

– Литричка, – послышался хор голосов из угла.

– Девчонки, не звучать! – прикрикнула Сиреневая. – И слово дурацкое, человек их учит уму-разуму, а они придумали – литричка!

– В той продвинутой школе тоже наверняка так зовут, это знают везде, даже в других городах, – Агата заступилась за свою родную школу, – продвинутая, главное дело.

– Литература – литра, – вступила в беседу Василиса прекрасная, – а училка – литричка. Что такого обидного-то?

– Мы тоже продвинутые! Наша Курица все стихи на свете знает! – Это выкрикнула Надя-Сфинкс.

– Кто перебивает старших? Чему вас учат дома и в классе? – Сильная свела брови и погрозила пальцем всему углу, где сидели на полу девчонки. Но они знают, что Сильная не злая, только строгая, а это большая разница. И они еще немного пошумели:

– В продвинутых школах учатся богатенькие детки, там противно.

– Мы не завидуем, а так просто.

– И отметки ставят за деньги, – это Лидка, – пятерка – пять долларов, четверка – четыре.

– А двойка – два? – Надя-Сфинкс не упустила возможность куснуть Лидку. Морально, разумеется. Все засмеялись, взрослые тоже.

– Все, девчонки, выставлю за дверь. – Сильная скорее всего не выставит, но они замолкли – интересно послушать новую историю. Она рассказывает:

– Моя приятельница часто ко мне заходит, мы говорим обо всем на свете. Ее работа каждый день преподносит сюрпризы. На днях она пришла огорченная. «Есть у меня ученица, хорошая девочка, к тому же красавица, Тамара. Все девочки красивые – юность. Стройные, глаза ясные, цвет лица без всякой косметики прекрасный. – В уголке все украдкой глянули друг на дружку. Сфинкс втянула живот, она толстовата. А Сильная продолжала: – Расстроенная учительница вздохнула. Тамара не просто красавица, она умница. И вот приходит и объявляет: „Я больше учиться не буду, бросаю всю эту волынку“. – „Тамара, что стряслось? Почему такое решение? – Это, конечно, восклицала учительница. – Ты способная, десятый класс! Всего ничего осталось! Закончишь школу, отметки у тебя хорошие, поступишь в институт, станешь студенткой. Ты же хотела в педагогический!“ – Учительница чуть не плачет, а Тамарочка насмешливо на нее смотрит, как будто она, эта девочка, мудрее и старше. „Институт? А зачем? Глаза портить над учебниками и компьютером? А что потом? Работать в школе? Получать, извините, копейки? Трындеть и дундеть каждый день одно и то же? И еще – находиться в женском коллективе? А замуж выходить за кого? Нервы драть на тупых учениках? И вечно сидеть над тетрадками?“ – Все-то она учла, умная Тамара. Учительница не сдалась: „Это бедные представления! Есть же призвание! Радость успеха! Талантливые дети! Не все они тупые – многие мои ученики стали успешными политиками, бизнесменами. И личная жизнь у большинства сложилась хорошо. Приходят ко мне, рассказывают об успехах. И я так за них рада!“ – „А я хочу своих собственных успехов, а не успехов моих учеников. Они из учителя кровь пьют, а потом хвалятся успехами!“ – „Тамара, опомнись. Несерьезное решение“. – „Не обижайтесь на меня, я все решила“. И тут учительницу осенило: „Замуж собралась?“ – „А откуда вы узнали? Лариска проболталась? Или Алена? Предательницы, они же клялись молчать до поры до времени!“ – „Никто мне не сказал, сама догадалась без особого труда“. Мы с Тамарочкой сели пить чай, я расстроена, она тоже не веселится. Пили молча. Я подумала: „А вдруг Тамара права? Кто может предсказать судьбу? Может быть, девочка лучше знает, в чем ее счастье?“ А Тамара откусила полпирожка, жевала и думала: „А вдруг училка права? Профессия как-никак тебя не подведет, а Валерка может и подвести. Это он сейчас слова красивые говорит и букеты дарит, песни сочиняет специально для меня. А после?“ Такие были у каждой мысли. А разговор пошел о другом, так бывает. „Что