Гриша и Бомбина посмеялись, все кончилось миром, как всегда. А у Агаты с Лехой все кончилось ссорой, как всегда.
И вот Гриша пишет печальные стихи. Потом он подберет к этим бессмертным строкам музыку и споет песню своего сочинения на репетиции в клубе «Фитилек». Гриша – солист группы «Пульс собаки». Бомбина придет на концерт, услышит песню и сразу поймет, что эта песня посвящается ей, Бомбине.
Гриша мечтательно посмотрел на потолок. Клизма сказала:
– Мало успели за урок. Какие-то вы несобранные сегодня. Я вами недовольна.
Все прогудели:
– Мы больше не будем.
Клизма стала писать на доске очередной пример. Каждый сидел тихо, со стороны можно было подумать: они наконец занялись математикой. Но на самом деле каждый занимался своим делом. Или своими мыслями.
Агата слушала плеер, припрятав наушники под прической. Василиса прекрасная набрала номер сотового телефона своего любимого Платона:
– Я тебя вспомнила, – прошептала она в трубку, – а ты меня вспомнил? Да? Ну пока.
Леха нарочно нарисовал на листочке кривую рожицу и совершенно специально уронил этот мерзкий портрет на пол, подвинул его ногой к Агате и показал ей фигу. Она не обратила внимания на неверного предателя Леху. Только чуть глянула вбок, увидела рисунок и фигу, отвернулась и стала шептаться с Сизовым:
– Сизов, а ты правда совершил мелкое убийство? Мелкое – это как? Муху замочил? Или таракана?
– Кого надо замочил. Не прикалывайся ко мне. – Сизов как раз решил решать примеры – небывалый случай. Но все бывает.
Гриша не отрывался от тетрадки по математике. Он сочинил продолжение стихов:
Варвара подкрашивала ресницы. Сергей ворчал на нее:
– Красишься, как клоун.
Клизма, если говорить честно и смотреть правде в лицо, все замечала. Она прекрасно видела: сегодня класс вне математики. Такой, значит, день. Клизма опытный педагог. Она знает: если ученики не настроены на нужную волну, то они не усваивают предмет, как бы учитель ни старался впихнуть им в голову все эти премудрости.
Наконец урок кончился, звонок звенел весело, все стали выходить в коридор. Агата прошла мимо Лехи и нежно проворковала:
– Этого я тебе никогда не прощу, – и показала пальцем на рисунок, валявшийся на полу, – это не ревность, плевать мне на твою кривобокую и носатую Свету. А вот это серьезно, запомни. Карикатуры еще рисует, тип отстойный.
И он ничего не ответил. Он знал: ссора на всю жизнь.
Психолог Галина Петровна принимает очередную клиентку. Она не называет их пациентами. Пациент – больной, а эти люди здоровые, просто они расстроены, огорчены и не умеют сами справиться со своими проблемами.
Перед Галиной Петровной сидит девочка Света:
– Я не справляюсь со своей мамой. Она меня запихнула в математическую школу для одаренных детей. А я не одаренная. И я не люблю все эти задачи, формулы. Мне нравится вышивать крестиком.
– И больше ничего не нравится? – Галина Петровна сдерживает улыбку. – Ну какие-нибудь еще интересы у тебя, Света, есть?
– Честно?
– Конечно. Если врать, наша встреча не имеет смысла. – Галина Петровна серьезна – девочка пришла за помощью. Света тоже серьезна – она надеется на Галину Петровну.
– Совсем честно. Я не могу победить свою маму.
– Ну, это мало кому удается. А в чем еще ваши несогласия?
– Кроме того, что я не хочу учиться в математической школе?
– Да, конечно.
– У меня есть большая мечта – я люблю птиц, особенно попугаев. И я мечтаю, чтобы у меня дома жил попугай. Мама ни в какую.
Галина Петровна смотрит на Свету. Милое личико, глаза обиженные. Мама не хочет понять свою Свету.
– Знаете, я про попугаев книги читаю, картинки смотрю. Я даже к Экстрасенсихе ходила, чтобы пообщаться с ее попугаем Попкой. Он такой классный! Отпад! Он мне сказал: «Света умная, она не просит о любви, как все. Она мечтает о птичке, понимает, где настоящий интеллект!» Так и сказал, представляете? – Света стала оживленной, не кислой, как сначала. Интерес у человека – попугайские дела. Что в этом плохого?
– И что же ты вычитала в своих книгах об этих непростых птичках?
– Много классного! Одному попугаю поставили в клетку зеркало, чтобы побыстрее научился говорить. И он научился! Ему было с кем разговаривать!
Они обе посмеялись, Света добавила:
– Зеркальце пришлось убрать – тот, в зеркале, наговорил кучу обидных вещей, они поссорились, подрались. Клюв мощный, люди испугались: разобьет зеркало, порежется. Очень умная птица. Это я прочитала в книге одного африканского ученого-орнитолога – специалиста по птицам. Он их изучает в джунглях, в пустынях, в городах. И про всех знает буквально все. Вот кем я хотела бы быть! А они? Дважды два четыре! Ох, не нравится! Вы меня понимаете, Галина Петровна?
– Надеюсь. Расскажи еще о попугаях, Света. Интересно тебя слушать, наслаждаюсь разговором.
– Пожалуйста. Недавно прочитала. Одному попугаю в доме нечаянно попался кусочек хлеба, пропитанный водкой. Он его склевал и опьянел, естественно – много ли птичке надо? Стал выкомариватъ – плясал на столе, закатывал глаза, ругался разными словами. И глупым людям это понравилось – смеялись, веселились. И стали время от времени подпаивать попугая. И он быстро пристрастился к выпивке, стал алкоголиком.
– Зависимость? Ну конечно. – Галина Петровна в секунду это поняла, ведь в ее психологические знания излечение от алкогольной зависимости входит как составная часть. Она лечила людей. А про птицу слышала впервые.
– Его стали лечить, – продолжала Света, – но этот пьянчужка не поддался. Он кричал: «Отстаньте! В бомжи уйду! Там меня не осудят!» Он боролся за свои права, представляете? И хозяева махнули рукой, стали иногда его угощать. Когда приходили к ним гости, попугай, выпив, всех веселил, шумел, пел и вообще вписывался в человеческое веселье. Но скоро заболел – у него вылезли перья. Вся красота пропала – голый, как ощипанная курица. И сам страдал. Понесли к ветеринару, а тот сказал: «Лечить возьмусь при одном условии – ни капли спиртного». Попугай согласился и, представьте себе, выдержал. Теперь пестрый, в перышках и не пьет. «Как можно пить такую гадость!» Это его слова, я сама читала в книге.
– Прекрасные истории. Но ты сказала, что ничем не интересуешься. С горя салфеточки вышиваешь.
– Да, вышиваю. Их уже девать некуда – всем подругам подарила, мама – своим приятельницам дарит. Эти салфетки, оказывается, опять вошли в моду. А мне надо чем-нибудь заняться – вышиваю.
– Но ты же любишь птиц! Особенно попугаев. Я правильно поняла?
– Правильно, – загорелась Света, – люблю, я мечтаю о попугае, он мне даже снился. Если бы у меня дома жил попугай, я была бы счастлива, я бы училась хорошо, фиг с ней, пусть математика.
– А маме ты это говорила?
– Стоит, как скала каменная. Никаких животных в доме, они отвлекают от главного дела. А главное – математика. – Света всхлипнула.
– Погоди, не плачь, что-нибудь придумаем. Есть одна девочка, у нее дома целый зверинец – там и кролик, и карликовый зайка, и морские свинки. И еще она умеет помогать таким людям, у кого мама – скала. Я тебя с ней познакомлю. Ее зовут Оля.
