– Табуретка – не считается. А Степа – лох, он и не был ни разу на такой головокружительной высоте. У него и когти ненастоящие.
– Ты поссорился со Степой? – догадалась Агата. – Чего же вы не поделили?
– Так, вообще, – туманно ответил со шкафа Барс, – характер у него плохой, шутки дурацкие, уважения не вижу к себе. Вот и обиделся.
Агата включила магнитофон и стала решать примеры. Никто не знает, когда появится в классе математичка Клизма. Никому не известно, в каком настроении она будет. С некоторых пор почти все зависит от настроения и самочувствия ее кота Рыжика. Вернее – от его подружки, хорошенькой кошечки Ляли. Если Ляля отвергнет Рыжика, то он будет рыдать всю ночь, а невыспавшаяся и расстроенная Клизма влепит утром штук пять двоек в ни в чем не повинном шестом классе.
Агата засмеялась – логическая цепочка выстроилась безупречная. Илья Калинников тем временем пел самую любимую песню Агаты и Лехи, хотя Леха теперь ни к чему не имеет отношения:
Барс задремал на шкафу, он тоже любит песню Калинникова «Метро». Тут зазвонил мобильник:
– Этот звонит! – Кот слетел со шкафа одним броском, схватил трубку. – Подлизываться будет. Как хамил! А теперь подлизывается! – Кот не заметил, что включил звук и говорит в трубку.
– Алло! Это Леха! – кричал Леха. – Никому я не хамил! Позови кого надо, Барс! Не нахальничай!
– Это тебя. – Кот презрительно протянул телефон Агате.
– Агата, – сказал Леха, – выйди на Лунный бульвар, надо кое-что обсудить.
Она так обрадовалась – он звонит. И почти извиняется. И почти подлизывается. И, значит, он не ходит с этой чужой Светой по Лунному бульвару, не любуется Светой, не забывает Агату. И Света не хихикает над Лехиными шутками. Нет никаких Свет. Он зовет ее, Агату. Какое счастье!
– Не пойду я ни на какой Лунный бульвар, – рявкнула Агата в трубку, – обсуждай свои проблемы с этой, кривой, косой, длинноносой и коротконогой девицей. И все! – Она отключила телефон, легла на диван, а кота Барса положила себе на ноги, чтобы пришло мирное настроение.
Агата лежала, прикрыв глаза, и думала: «Почему мальчишки устроены так нелепо? Любишь девочку – ну и люби. Нет, он пялится на другую, совершенно постороннюю. Кто она ему? Совсем никто. И он ее даже не знает. А может, она злобная? Может, идиотка? Может, дебилка? Ему это неважно – он пялится. Урод неверный».
Агата еще не знала, что, когда она, Агата, ушла с бульвара, Леха побежал за Светой. Он догнал ее и спросил:
– За кого в футбол болеешь? Какую группу слушаешь? – Это были дежурные вопросы. Лехе казалось, так лучше всего поймешь, что за человек перед тобой, чем он дышит, какие интересы в жизни его занимают.
– Футболом вообще не интересуюсь, а групп люблю много. Сейчас больше всего фанатею от Земфиры. Да, она давняя, но не устарела.
– Я тоже фанатею от Земфиры, – обрадовался он, – не устарела. – Леха стал говорить, что они с Агатой слушают Земфиру давно, еще с сентября. Включил плеер и протянул Свете наушник, а другой вставил в свое ухо.
Они шли рядом, как всегда ходили Леха с Агатой. И слушали песню, дружно поделив два наушника на двоих. Как будто не чужие, а свои. Как будто всю жизнь, с самого сентября, ходили вместе.
У Лехи в душе пела песня измены. Новая девочка, неизвестная, чужая, загадочная.
Хорошо, что Агата ничего этого не видела.
Но Лунный бульвар такое место – тайн здесь нет. А если есть, то хранятся они недолго.
На следующий день в школе Агата сидела, отвернувшись от Лехи. Он сказал:
– Не злись, Агата, у тебя от злости уши зеленые.
– Сам ты гад зеленый. – И отсела на другой ряд. В классе есть свободные места – учеников мало, демографическая яма сказывается на школьной жизни.
Она села так, что Леха и не поворачивая головы видит ее – розовая щека, уголок глаза в длинных ресницах, маленькое прозрачное ухо. И почему он сказал, что оно зеленое? Сам не знает. Для прикола сказал, и все.
Агата сидит отдельно от Лехи, но краем глаза она его тоже видит: вихры торчат надо лбом, подбородок выдвинут, как у крутого. И пусть не думает, что Агата на него поглядывает – не нужен он ей сто лет.
– Гриша, дай мне твою тетрадь на минутку, – шепчет Агата, обернувшись к последней парте самого умного Гриши. И он протягивает ей тетрадку. А Леха шумно вдыхает воздух, и Агата слышит это сопение ревнивого изменщика Лехи.
– Теперь Леха с Агатой никогда не помирятся, – шепчет Лидка, пытаясь заинтересовать этим конфликтом своего соседа по парте Сизова из СИЗО.
– А мне по барабану, – грубит Сизов довольно громко.
Клизма возмущенно стучит ключом по столу:
– Неужели нельзя наговориться на перемене? Сизов, это возмутительно.
– А что Сизов? – спросил грубым голосом Сизов. – Как что, так Сизов! Я и так пострадавший – меня в СИЗО забрали ни за что – за фигню.
Математичка не сразу нашла аргументы, она слишком логична, как большинство математичек. Оля нашлась быстро:
– Ты сидел за мелкое убийство, Сизов. Мы тебя жалеем и скинемся тебе на мармелад.
Класс хихикал, все примеры и задачи улетучились из легкомысленных голов Агаты, Оли, Лехи, Барбосова и всех остальных. Только самый умный Гриша продолжал что-то записывать в тетрадку, которую ему вернула Агата. Она отдала тетрадь с милой улыбкой, Леха заскрежетал зубами.
– Гриша единственный не отвлекается на чушь, – ухватилась за умного Гришу, как за соломинку, Клизма, – берите пример с Гриши.
– Лучше не берите, – хмыкнул Гриша и прикрыл тетрадь ладонью. Он записывал стихотворение, сочиненное только что. Боялся забыть. Стихи были про любовь.
Эти строчки не любой поймет. Но Гриша верил: Бомбина поймет. Она вчера сказала:
– Опять Агата и Леха поругались, разбежались в разные стороны.
– Вечно они ревнуют и ссорятся, – засмеялся Гриша.
– Ты зря смеешься, – неожиданно ответила Бомбина, – это украшает любовь – ссоры, ревность, скандал, измена. Вон Леха на наших глазах увлекся новой девочкой. Интересно же.
– Хочешь, Бомбина, чтобы я тебе изменял? – Гриша вытаращил глаза.
– Не знаю. Какой-то ты слишком карманный.
– Карманный – это как?
– Ну послушный, ручной, подкаблучник – вот кто. Не обижайся, я правду говорю. Скучноватый ты. Но не вздумай изменять, слышишь? – И поцеловала его. Тут же закричали ее воспитанники Кирочка и Кристина:
– Целоваться нечестно! Ты, Бомбина, наша гувернантка, должна нас воспитывать на положительном примере.
