— Почему? — почти одновременно вырвалось у школьниц.

— Причина простая — дети. Вот эти самые малышки.

— Но ведь раньше она работала? — робко спросила одна из девочек.

— Работала, но, видимо, условия ее жизни изменились или дочери подросли и требуют больше внимания.

— Ой! Как же так, Константин Семенович, она очень хорошая… очень, очень! Не отпускайте ее, пожалуйста! — горячо заговорила Зоя Кузьмина — девочка с крупными чертами лица и длинной косой.

— Но ведь не может же она бросить на произвол судьбы своих детей?

— Ой! Что же делать?

— Вот я и хотел посоветоваться с вами. Вы хозяева школы, она ваша учительница, и давайте думать вместе. Если ничего не придумаем… Что ж, придется попросить роно, и нам пришлют другого физика.

— Что вы! Что вы! Не нужно другую! Она не только физик, Константин Семенович, она очень хорошая. Вы даже не представляете, какая она… — взволнованно проговорила Зоя.

— Я вам верю. Да мне и самому не хочется расставаться с Риммой Вадимовной.

— А я знаю! — обрадовалась вторая, невысокая, но крепкого сложения, по-мальчишески подстриженная девочка — Тамара Евстигнеева. — Знаете что? Нужно устроить их в детский садик!

Девочки с благодарностью посмотрели на подругу и снова уставились на директора.

— Ну что ж, предложение правильное, — согласился он. — Но где взять места в детский сад? Там всё заполнено. Большая очередь.

И снова воцарилось уныние. Ученицы растерянно молчали, а Константин Семенович задумчиво смотрел в окно и думал о том, как лучше подвести девочек к решению вопроса. Ведь предложение должно исходить от них.

— А что, девочки, мы не можем сделать что-нибудь сами, своими силами? — спросил он наконец.

— Как это «своими силами»? — в один голос отозвались девочки. Слышнее прочих был голос Худяковой — девочки с некрасивыми чертами лица, но прекрасными темно-голубыми глазами.

— Есть у нас еще учительницы с маленькими детьми?

— Есть! У Валентины Ивановны есть Миша, — начала перечислять Худякова. — Потом у Зинаиды Александровны — Ниночка… Она вроде Аллочки. Потом у физкультурницы. У Натальи Леонтьевны мальчик пяти лет… Потом… а потом у других, которые в младших классах преподают. Я их не знаю.

— Человек десять наберется… — в раздумье сказал Константин Семенович, постукивая пальцами по столу. — Если бы мы освободили время учителей… они бы могли дать вам больше… Да! Значительно больше!

Девочки переглянулись, и было видно по глазам, как у Зои Кузьминой мелькнула какая-то мысль.

— Можно мне? — сказала она, по привычке поднимая руку.

— Пожалуйста!

— Константин Семенович, а если учительницы… Пускай они приводят детей сюда! — бойко проговорила она и не совсем уверенно продолжала: — Они будут играть в коридорах… или внизу.

— Они же такой шум поднимут! — сейчас же возразила Тамара. — У Валентины Ивановны Мишка ужасный плакса. Просто кошмар! Всё время ревет!

— А кто за ними будет смотреть?

— Хорошая идея! — похвалил Константин Семенович, не обратив внимания на возражающий голос. — В принципе очень правильная мысль. Но нужно всё обдумать, предусмотреть все мелочи…

Вернулась Римма Вадимовна. Девочки встретили ее с сияющими от радости лицами.

— Римма Вадимовна, мы уже придумали! — сообщила Зоя, ерзая на стуле. — Теперь вы останетесь у нас. Мы вас никуда не отпустим. И всё будет хорошо!

— Что придумали? В чем дело, Константин Семенович? — спросила Чистякова, садясь на старое свое место.

— Придумали они вам дополнительную нагрузку! — со смехом ответил директор. — Правда, нагрузка не расходится с тем, что я вам предложил… Организовать при школе детский сад… Для вас это выход из положения, а для них — практика.

— Да разве это возможно! Что вы, что вы, Константин Семенович!

— А почему невозможно? «Глаза боятся, а руки делают», — знаете такую пословицу? Попробуем взвесить наши возможности… Небольшую комнату внизу мы найдем. Фабрика-кухня своя. Днем с детьми будут две, а то и три нянечки. Штатные единицы у нас есть, а ведь мы вводим самообслуживание. После уроков девочки будут сами заниматься с детьми. Нет, по-моему, они очень хорошо придумали. Только вам следует организовать всё это… Как там полагается в детских садиках? Пускай школьницы выделят из своей среды весь штат: заведующую, воспитателей, нянь. Пускай почитают литературу, подготовятся, пока еще есть время. Хорошо, если няни и воспитатели детского сада будут меняться: по сменам или по месяцам… Не знаю. Подумайте сами. Для них это не только серьезная игра, но и практика, а для кого-то, может быть, и профессия в будущем.

Девочки слушали нового директора затаив дыхание. Детский сад при школе! И они не только какие-то шефы… Они сами будут ухаживать, воспитывать, играть с детьми…

Клима Жука и Монику Арсеньеву Константин Семенович нашел с помощью Агнии Сергеевны, Оба они были комсоргами: она в девятом классе «а», он в десятом «а».

О том, что? в школе происходит, Моника узнала от своей подруги по классу Риты Ивановой. Прежде чем отправиться в школу, она вчера еще позвонила Климу, с которым дружила. И вот не успели они оглядеться и толком узнать, что делают на пустыре Женя Байков и ребята, как их позвали к новому директору.

— Ну садитесь, товарищи, и будем знакомиться, — приветливо сказал Константин Семенович, когда девушка и юноша вошли в кабинет. — Зовут вас Клим?

— Если вам нужно точно, то не Клим, а Ким. Букву «эл» я приставил, когда подрос. На мои плечи предки взвалили слишком большую нагрузку, — свободно, без тени смущения ответил Жук.

— Почему? — с улыбкой спросил директор.

— Ну как же! Предположим, получил я двойку, — Ким ответил на двойку. Ужасно! Коммунистический интернационал молодежи… и вдруг двойка! Ну, а Клим — это куда ни шло, — охотно пояснил юноша. — К тому же и фамилия у меня не очень подходит. Ким Жук!

— Так! Ну, а вы… Моника Арсеньева?

— Да. Девочки меня зовут просто Моня, — ответила девушка, заливаясь ярким румянцем.

— Нам нужна ваша помощь, товарищи! Или вы решили до конца каникул в школу не ходить?

— Нет. Мы, как видите, пришли! Но, вообще-то, да… не собирались. Мы случайно узнали, что здесь произошел переворот…

— Дворцовый переворот! — всё с той же улыбкой прибавил Константин Семенович. — А не революция?

— Ну, если строй остался прежний… Вместо Марины Федотовны… — неуверенно возразил Клим.

Он еще не знал, как вести себя с новым директором и о чем с ним можно говорить, хотя и успел получить о нем кое-какие сведения.

— С Мариной Федотовной вы проститесь поздней, — перебил его Константин Семенович, — когда она вернется из санатория. Если желаете, можете устроить проводы…

— Она уходит на пенсию?

— Ее переводят в другую школу.

— Жаль! — вырвалось у юноши. Он осекся и с испугом посмотрел на директора.

Константин Семенович сделал вид, что не понял восклицания, и как ни в чем не бывало продолжал:

— Мне сказали, правда по секрету, что вы передовые комсомольцы… так сказать, актив. В чем же дело, товарищи? Я человек новый и во многом еще не разобрался. Не понимаю, например, где комсомол?