Темплетт пожал плечами.

— Ну, что это даст! — сказал он. — Да, полагаю, мы расстроились.

— Но кто это был?

— Я не знаю.

— Но разве миссис Росс не сказала, кто это? У нее должно было остаться какое-то впечатление.

— Вот и спросите ее, — грубо ответил он.

— Когда вы выглянули, этот человек ушел, — прошептал Аллейн. — Но вы выглянули.

Он смотрел на доктора Темплетта, а Блэндиш и Фокс смотрели на него. Фокс понял, что они достигли кульминационной точки. Он знал, каким будет следующий вопрос Аллейна, видел, как поднялась одна бровь старшего инспектора и немного сжались губы, прежде чем тот проговорил:

— Вы посмотрели вниз?

— Да.

— И что вы увидели?

— Под окном стоял ящик.

— Ах! — еле заметно выдохнул Аллейн. Казалось, у него отлегло от сердца. Он улыбнулся сам себе и потянулся за портсигаром.

— Кажется, это говорит о том, — произнес Темплетт, — что кто-то стоял там, используя ящик как подставку. Его там не было, когда я заходил в ратушу, потому что я проходил мимо этого места за ключом.

Аллейн повернулся к Фоксу:

— Вы спрашивали их про ящик?

— Да, сэр. Господина Джернигэма, мисс Прентайс, каждого ребенка в деревне и всех помощников. Никто ничего о нем не знает.

— Хорошо, — сказал Аллейн, и это прозвучало очень искренне.

Впервые за все время пребывания в участке доктор Темплетт проявил интерес.

— Это важно? — спросил он.

— Да, — сказал Аллейн. — Я думаю, это вопрос первостепенной важности.

— Вы знали о ящике? — спросил Темплетт после небольшой паузы.

— Да. А почему вы не курите, доктор Темплетт? — Аллейн протянул ему портсигар.

— Вы собираетесь предъявить мне обвинение?

— Нет. Во всяком случае, не по имеющейся на данный момент информации.

Темплетт взял сигарету, и Аллейн зажег ее.

— У меня в голове все чертовски перепуталось, — сказал Темплетт. — Веду себя как дурак.

— В некотором роде, — согласился Аллейн. — Тем или иным образом вы поставили себя в неловкое положение.

Но было что-то в его поведении, что рассеяло страх Темплетта.

Вошел Смит с копиями.

— Там сержант Роупер, сэр, — сообщил он. — Он приехал вместе с Батгейтом и хочет поговорить с вами лично.

— Подождет, — ответил Блэндиш. — Как только мы занялись расследованием, он хочет поговорить со мной лично десять раз на дню.

— Да, сэр. Где мне оставить копии?

— Оставьте их здесь, — сказал Блэндиш, — и подождите снаружи.

Когда Смит вышел, Блэндиш впервые за этот вечер обратился к доктору Темплетту.

— Я очень сожалею обо всем этом, доктор.

— Ничего, все нормально, — сказал Темплетт.

— Я думаю, что господин Аллейн согласится со мной: если это не имеет отношения к делу, мы сделаем все возможное, чтобы никто больше об этом не узнал.

— Конечно, — отозвался Аллейн.

— Меня не слишком волнует, что случится, — сказал Темплетт.

— О доктор, ну что вы, — недовольно произнес Блэндиш, — вы не должны так говорить.

Но Аллейн мысленно видел маленькую веселую гостиную и грациозную леди с волосами соломенного цвета, благодушие которой не простиралось дальше очень определенной точки, и он подумал, что понимает доктора Темплетта.

— Я думаю, — сказал он, — что будет лучше, если вы представите нам полное расписание ваших действий от двух тридцати в пятницу до восьми часов вчерашнего вечера. Мы проверим это, но так, что никто, кроме вас, об этом не узнает.

— Что касается этих десяти минут в ратуше, здесь все нормально, — сказал Темплетт. — Боже, я все время был с ней, до тех пор пока не стал закрывать окно! Спросите ее, сколько времени на это потребовалось! Меньше двух минут! Я уверен, что она это подтвердит. Здесь ей нечего терять.

— Мы ее спросим, — сказал Аллейн.

Темплетт начал перечислять все дома, которые он посетил во время своих обходов. Фокс все записывал. Неожиданно Аллейн попросил Блэндиша выяснить, как долго из-за упавшей ветки не функционировал в Пен-Куко телефон. Блэндиш позвонил оператору.

— От восьми двадцати до следующего утра.

— Так, — сказал Аллейн. — Так.

Доктор Темплетт довольно вяло и монотонно перечислял все события этих часов.

— Да, всю пятницу я был на охоте. Вернулся домой как раз вовремя, чтобы переодеться и пойти на пятичасовую репетицию. Это могут подтвердить слуги. Когда я снова вернулся домой, меня ждал срочный вызов… Я пришел только после полуночи. Миссис Бейнс с Милл-фарм — у нее были схватки. Двадцать четыре часа… да…

— Можно мне перебить вас? — спросил Аллейн. — Вчера утром, в Пен-Куко, миссис Росс не выходила из машины?

— Нет.

— Вас провели в кабинет?

— Да.

— Вы были там один?

— Да, — сказал доктор, немного прикрыв глаза.

— Доктор Темплетт, вы дотрагивались до коробки с револьвером?

— Клянусь Богом, нет.

— Еще один вопрос. Вчера вечером вы проявили всю силу вашего авторитета и убеждения, чтобы мисс Прентайс уступила свое место мисс Кампанула?

— Да, но она не послушалась бы меня.

— Вы не могли бы еще раз описать, какой вы ее нашли?

— Я говорил вам вчера вечером, что пришел поздно. Я подумал, что Дина, должно быть, волнуется, и, переодевшись, пошел к женским уборным, чтобы показаться ей на глаза. Я услышал, как кто-то ныл и стонал, и сквозь открытую дверь увидел мисс Прентайс, всю в слезах, раскачивавшуюся взад-вперед и сжимавшую рукой свой палец. Я вошел и взглянул на него. Ни один здравомыслящий врач не позволил бы ей бить по клавишам в таком состоянии. Она не смогла бы этого сделать. Я сказал ей об этом, но она все время повторяла: «Я сделаю это. Я сделаю это». Я разозлился и высказался откровенно. Я не мог больше тратить с ней время. Уже пора было начинать, а я еще не была загримирован.

— Поэтому вы привели мисс Коупленд и ее отца, зная, что, возможно, ректор одержит победу там, где вы потерпели поражение.

— Да. Но я еще раз хочу вам сказать: было просто физически невозможно, чтобы она использовала