приятно беседовать с мадемуазель де Бернар и он надеется, что они смогут при удобном случае продолжить разговор.

– Сочту за честь для себя... – на лице Ровены появилась напряженная улыбка. Помощник посла поклонился, Ровена улыбнулась и ему. Но в глубине души она испытывала к этому человеку неприязнь и, будь ее воля, она впилась бы словно кошка в его лицо когтями.

«Прискорбно, но...»

Эти слова продолжали неотступно преследовать ее, когда она, закончив разговор с герцогом, отошла в сторону. О Господи! Что же хотел сообщить ей посол, прежде чем эта претенциозная и напыщенная кукла прервала его? Какая ужасная правда скрывалась за этими двумя простыми словами?

В своем воображении она стала перебирать один за другим варианты тех трагических и роковых обстоятельств, которые могли означать эти слова. Прискорбно, но: майор Йорк из штаба бригады мертв, убит два месяца тому назад во время выполнения боевого задания в Америке: судно, на котором он плыл в Дувр, во время сильного шторма пошло ко дну, и майор Йорк утонул: был сражен пулей в сердце на прошлой неделе в Булонском лесу, где в последнее время происходило так много дуэлей. О, Ровене многое было известно о подробностях таких дуэлей, хотя женщины в этих вещах, по общему признанию, мало что смыслят.

– Но разве можно оставаться безучастным, – с раздражением думала Ровена, – когда офицеры из корпуса наполеоновской гвардии затевают дуэли с английскими, русскими, прусскими или австрийскими офицерами и убивают их с помощью шпаги или пистолета. Почему, в то время когда на улицах происходят дуэли, весь Париж занимается сплетнями?

Хотя дуэли находились под запретом, обычай предписывал проводить их, не привлекая постороннего внимания, где-нибудь на удаленных опушках леса. Рассказывали, что почти каждое утро убитых.обнаруживают на улочках неподалеку от ресторанов и кафе, где обычно затеваются ссоры. Гражданское население возмущается и протестует против убийства людей, совершаемых с такой легкостью, но бессильно что-либо сделать. Ровена знала, что Тарквин никогда не позволил бы себе быть втянутым в дуэль. Не для того провел он пять долгих лет на войне, чтобы подпасть под влияние ложных иллюзий по поводу гордости и патриотизма, о которых на каждом углу вопят глупые заносчивые людишки, готовые по любому ничтожному пустяку затеять ссору.

Кто-то произнес ее имя, и Ровена быстро оглянулась.

– Так вот ты где, моя дорогая! А мы уже собрались ехать домой.

Это была тетя Софи. Она выглядела усталой и все же очень счастливой. По ее мнению, бал удался на славу. Не только граф Монтрей расточал комплименты в адрес ее дочерей, находя их милыми и очаровательными, но и лорд Басорст с большой теплотой отозвался о Жюстине Карно, подчеркнув, между прочим, что она точная копия его любимой жены. И в завершение великолепного вечера сам британский посол отметил своим вниманием ее племянницу и был с ней очень любезен.

Группа обожателей собралась на ступеньках, чтобы проводить их, и смотрела вслед только что тронувшейся с места карете. Тетя Софи с этаким очаровательным небрежением проигнорировала их и, откинувшись на подушки, облегченно вздохнула. Она без чувства ложной скромности имела полное право поздравить себя с успехом: не всякая мать могла похвастаться тем, что на ее детей обратили внимание представители высшего света.

Через несколько дней после бала в посольстве в дом де Бернаров стали приносить в большом количестве визитные карточки и приглашения, и дядя Анри был вынужден перебраться из своего рабочего кабинета на третий этаж, чтобы не слышать шума, производимого приходящими к ним в дом почитателями его дочерей.

У Ровены тоже появилось много друзей. Среди них были и замужние англичанки, с которыми она вскоре стала ездить в такие общественные места, где французы появлялись очень редко. Они посещали гостиную леди Оксфорд, чтобы послушать последнюю поэму лорда Байрона, рестораны на Итальянском бульваре, чтобы отведать на обед приготовленный по-английски бифштекс с картофелем, вечера у Гросвенор- Винтонов, где Ровена познакомилась с Джоном Уилсоном Кроукером, секретарем британского адмиралтейства, который был писателем и ученым.

На Кроукера большое впечатление произвели остроумие Ровены и ее смех, ее острый ум и неожиданное восприятие событий, мрачно довлевших над Францией в течение двух прошедших десятилетий. Они подробно беседовали о войне и ее последствиях, я когда Ровена случайно узнала, что Кроукер был большим другом герцога Веллингтона, она прямо спросила, с какими людьми приходится работам, послу, о его блнжайшем окружении.

– О, он окружил себя очень умными людьми. Я не в состоянии назвать ни одного человека, который бы отказался от подвернувшейся возможности работать на него.

– А имеется ли при посольстве военный советник? Им может быть офицер, который служил при штабе Веллингтона во время Пиренейской кампании я теперь он мог бы продолжить свою службу у Веллингтона в качестве военного советника при английском посольстве в Париже. И, конечно, посольству положено иметь свою собственную охрану.

– Да, охрана имеется. Это полк Его Королевского Высочества.

– Прошу меня извинить, – раздался у них за спиной голос миссис Гросвенор-Винтон. – Не хотелось бы прерывать столь увлекательную беседу, но не могу не заметить, мисс де Бернар, что вы всецело овладели вниманием нашего уважаемого гостя и монополизнровали его на довольно продолжительное время.

На лице ее появилась дружелюбная улыбка, свидетельствующая о том, что слова ее не таили в себе порицания или упрека. – Мисс Симпсон согласилась выступить и спеть несколько популярных песен, а миссис Арндейл будет аккомпанировать ей на арфе. Не желаете к нам присоединиться?

– Не могу отказать себе в удовольствии послушать эту певицу, – охотно отозвался на приглашение секретарь британского адмиралтейства. Он поклонился Ровене и позволил хозяйке увести его.

Ровена медленно пошла вслед за ними. Удастся ли ей узнать, спрашивала себя Ровена, упоминалось ли имя майора Йорка в списке офицеров, являющихся кандидатами на пост военного советника?

Ровена не сомневалась, что упоминается, ведь герцог Веллингтон очень высоко ценил его деловые качества, и Квин был одним среди немногих офицеров в штабе Веллингтона во время Пиренейской кампании, кого просили остаться в Тулузе после окончания войны. Те из офицеров, имена которых не значились в списке, были отправлены в Америку месяц тому назад, чтобы «задать Джонатану трепку», хотя, судя по тону самых последних сообщений из газет о ходе военных действий в Америке, добиться преимущества в этой войне Великобритании не удавалось. Поэтому Ровену продолжал беспокоить вопрос, на который она до сих