Пой в сердце тишины, незримый соловей!Все розы слушают, склоняясь со стеблей.Крыло серебряной луны скользит несмело.Среди недвижных роз тоскует Филомела.Среди недвижных роз, чей аромат сильнейОт невозможности отдать всю душу ей.Как пенье соловья в ночи совсем беззвезднойПохоже на призыв к богам подземной Бездны! Нет — к розам, аромат которых тем сильней,Чем больше этот гимн влечет их в мир теней! Не сердце ль тишины теперь само поет?Куст облетевших роз — дремоты сладкой гнет… Безмолвье, молньями насыщенное бури,Иль безмятежное, как облако в лазури,Всю ночь подчинено тебе лишь одному,Пэан, навеянный луною Филомеле!О, песнь бессмертная! Не птичьи это трели!Ах, волшебства ее нельзя преодолеть.Не из Аида ли исходят эти трели?Но даже вздоха нет у роз, чтоб умереть.И все же, без него что за метаморфозы!Луна присутствует при том, как гибнут розы,Уже на всех кустах они склонили стебли,И вихрь опавших роз проносится, колебляТраву, и без того смятенную твоейБессмертной песнею, незримый соловей!Объятый трепетом, роняет листья сад,Блеснув из облака, луна ушла назад.Продрогнув в мураве пугливой и во мгле,О, лепестки, скорей прислушайтесь к земле.Прислушайтесь: идет гроза из бездн Аида.Сердцебиением вселенной полон сад.Глухой удар. Второй и третий вслед восходят.Другие, звонкие и чистые, восходят.Плененное землей, все ближе сердце. СтукЕго все явственней в траве, примятой ветром.Порхают лепестки. Земля уже разверзлась.И в розах, голубых от лунного сиянья,Богиня вечная, всесильная Кибела,Подъяв чело, тебе внимает, Филомела.
ЖАН МОРЕАС
СТАНСЫ
Под проливным дождем я полем шел, ступаяПо рытвинам с водой, где грозового дняПоблескивала мне едва заря скупая,И ворон сумрачный сопровождал меня.Далекой молнии предшествовал мне сполох,И Аквилон терзал меня своим крылом,Но буря не могла рассеять чувств тяжелых,Глухим неистовством перекрывавших гром.Вассалы осени, и ясени и клены,К ее стопам несли листвы златую сыть,А ворон продолжал кружиться, непреклонный,Моей судьбы никак не в силах изменить.
СТАНСЫ
Лишь к мертвецам лицо обращено мое,Я все не сговорюсь со славою своею,Зерном моих борозд живится воронье,Мне жатвы не собрать, хоть я пашу и сею.Но я не сетую. Пусть злится Аквилон,Пускай меня клеймят, пускай, кто хочет — свищет:Что нужды, если твой, о лира, тихий звонИскусней с каждым днем становится и чище?
