Они — парижских врат сторожевые псы,Затем, что мы — внутри осадной полосы.Затем, что там — орда, чьи подлые отрядыУж добираются до городской ограды,Все двадцать девять псов, усевшись на холмы,Тревожно и грозя глядятся в дебри тьмыИ, подавая знак друг другу в час укромный,Поводят бронзой шей вокруг стены огромной,Они не знают сна, когда все спит кругом,И, легкими хрипя, выкашливают гром;Внезапным пламенем звездообразных вспышекПорою молния летит в долины с вышек,Густые сумерки во всем таят обман:В молчаньи — западню, в покое — ратный стан.Но тщетно вьется враг и ставит сеть ловушек;Не подпуская к нам его ужасных пушек,Они глядят вокруг, ощупывая мрак.Париж — тюрьма, Париж — могила и бивак,От мира целого стоит отъединенныйИ держит караул, но, наконец, бессонный,Сдается сну — и тишь объемлет все и всех.Мужчины, женщины и дети, плач и смех,Шаги, повозки, шум на улицах, на Сене,Под тысячами крыш шептанья сновидений,Слова надежды: «Верь!» и голода «Умри!» — Все смолкло. Тишина. До утренней зариВесь город погружен в неясные миражи…Забвенье, сон… — Они одни стоят на страже.Вдруг вскакивают все внезапно. ВпопыхахСклоняют слух к земле… — там, далеко, впотьмахНе клокотание ль глубокое вулканов?Весь город слушает, и, ото сна воспрянув,Поля пробуждены; и вот на первый ревОтветствует второй, глух, страшен и суров,Как бы взрываются и рушатся утесы,И эхо множит гром и грохот стоголосый.Они, они! В густом тумане под горойОни заметили лафетов вражьих строй.Орудия они открыли очерк резкий,И там, где вспугнута сова на перелеске,Они увидели заполнившее скатСкопленье черное шагающих солдат:Глаза предателей в кустарниках пылают.Как хороши форты, что в сумрак ночи лают!
НАПОЛЕОН III
Свершилось! От стыда должна бы зареветь,Приветствуя тебя салютом, пушек медь!Привыкнув ко всему подкрадываться сзади,Ты уцепился, карл, теперь за имя дяди!Самовлюбленный шут, устроив балаган,Ты в шляпу Зеслинга втыкаешь свой султан,Наполеонов сон тревожа в тьме могильной,Ты пробуешь сапог напялить семимильныйИ, жалкий попугай, расправивши крыла,На свой насест зовешь Аркольского орла!Терсит уж родственник Ахилла Пеллиада!Так вот к чему вела вся эта Илиада!Так это для тебя вставал на брата брат,И русские войска гнал пред собой Мюрат?Так это для тебя, сквозь дым и огнь орудий.Навстречу смерти шли, не дрогнув, эти людиИ, кровью напоив ненасытимый прах,Слагали голову в эпических боях?Так это для тебя — уже теряя силы,Весь материк дрожал от поступи Аттилы,И Лондон трепетал, и сожжена Москва? —Все, все для твоего, о карлик, торжества:Чтоб мог ты, внемля лесть Фьялена, Маскарильи,Развратничать в кругу придворной камарильи.Чтоб в луврских оргиях делил с тобой угарРазгульных пиршеств Дейц иль господин Мокар?Так это для тебя — по киверам, папахамПронесся грозный смерч? Погиб под Рейхенбахом
