Коннор сделал шаг вперед, так что теперь он нависал над женщиной, которая прислонилась к двери спиной. Беатрис смотрела на него, полная решимости, и он почувствовал какую-то дрожь, вспомнив ощущение ее теплого тела, крепко прижатого к его телу, и наслаждение, которое дарили эти мягкие губы, раскрывающиеся для поцелуя. Неверный ход, подумал он и скованно отступил на шаг, потом еще на один, тщетно пытаясь привести мысли в порядок.

– Послушайте, эти олухи ведь объяснили, что не собирались причинять вам никакого вреда. Кроме того, и они, и я, и Шарлотта Браун утверждали, что ваше пребывание в «Восточном дворце» было случайностью. Почему вы не удовлетворитесь этим?

Беатрис секунду смотрела на него, потом отошла от дверей и прошла на середину комнаты, где остановилась, положив руки на спинку стула.

– Я деловая женщина, мистер Барроу. Не знаю, понимаете ли вы, что это значит – заниматься бизнесом в Нью-Йорке. Я президент Объединенной корпорации и член правления еще нескольких крупных концернов. На рынке товаров я покупаю и продаю, произвожу и доставляю и сама принимаю решения. Я по выгодному курсу покупаю и продаю акции и каждый год провожу сотни финансовых операций. Многие из этих операций оборачиваются потерями для некоторых людей... потеря акций, конфискация имущества, судебный запрет или сделка, которой не суждено состояться... а я редко оказываюсь в числе проигравших. Мне хорошо удается то, чем я занимаюсь, а в деловых кругах многим не нравится проигрывать женщине независимо от того, честная это игра или нет.

Коннору потребовалось несколько мгновений, чтобы связать ее слова с тем, что она говорила в «Восточном дворце». Ее в самом деле беспокоило, не является ли все произошедшее с ней результатом происков какого-нибудь конкурента. Это ставило Коннора в затруднительное положение. Развеять ее сомнения означало раскрыть собственную дурацкую роль в этом похищении... уже не говоря о том, что оно было противозаконным.

– Если вы кого-то покрываете, то я это выясню.

– Я никого не покрываю, – раздосадованно ответил он.

– Кроме себя самого? – Беатрис попала в точку. – Назовите мне имя человека, который приходил к вам, и скажите, почему он хотел меня напугать.

– Не могу себе представить такого полоумного, который решил бы напугать вас, миссис фон Фюрстенберг. Следовательно, вы можете исключить из числа подозреваемых ваших конкурентов. По правде говоря, я и предположить не мог, что он планировал, когда...

– Когда подбирали ему таких тупиц? – закончила за него Беатрис. – Так, уже что-то. Вы признаете, что были замешаны с самого начала.

Адвокат вздрогнул. Она приперла его к стенке, и они оба это понимали.

– Ничего я не признаю. – Коннор отступил на шаг. – Вечером в ресторане О'Тула ко мне подошел парень и сказал, что ему нужна пара ребят для одного дела. Я заметил Диппера и Шоти и направил их к нему. Вот и все мое участие.

– Кто был этот «парень»? – Беатрис не сводила с него глаз.

– Я никогда его до этого не видел.

– Я вам не верю, – сказала Беатрис.

– Это правда.

– Зачем вам оказывать такую услугу незнакомцу? Более того, почему вы до сих пор его выгораживаете?

Коннор задумался. В самом деле, почему? Он мог бы придумать что-нибудь правдоподобное, но его собственная неблаговидная роль в этом предприятии уже была раскрыта. Какой смысл защищать избалованного подростка, которому не приходится принимать решения, брать на себя ответственность и отвечать за последствия... что как раз и помогает мальчику стать мужчиной. Коннор подошел к диванчику и сел, обдумывая свои дальнейшие действия. Раскрытие причин, по которым он помог душке Джеффри, может принести ему пользу... может даже уменьшить вред, нанесенный его участием.

– Хорошо, – глядя на Беатрис, сказал адвокат. – Правда и только правда.

– Самое время, – ответила она, садясь на стул напротив него и впиваясь взглядом в собеседника.

– Тот, кто несет ответственность за ваше похищение... тот, кто все придумал, – это ваша племянница, Присцилла Лунатиччио.

Беатрис несколько мгновений смотрела на него, ничего не понимая, а потом с негодованием сложила руки на груди.

– Во-первых, Люччиано, а не Лунатиччио. Во-вторых, это самая большая нелепица, которую я когда- либо слышала.

Коннор уставился на нее. Ему не приходило в голову, что она может не поверить, будто ее племянница способна разработать такой план.

– Ваша племянница воображает, будто влюблена в молодого человека по имени Джеффри Грэнтон, не правда ли?

– Ну да, – негодование Беатрис частично испарилось, и она выпрямилась на стуле, – но я не понимаю, как...

– Молодой человек, который пришел ко мне тогда вечером... тот, который нанял Диппера и Шоти, чтобы они ограбили вас... был не кто иной, как Джеффри Грэнтон.

Беатрис словно окатили холодной водой. Это «милый Джеффри» Присциллы стоял за всеми теми ужасами, что ей довелось пережить? В списке подозреваемых он Мог бы занимать самое последнее место...

– Что за абсурд! – Она вглядывалась в лицо Кон нора. – Джеффри Грэнтон сам не в состоянии даже правильно одеться. Он не мог придумать ничего подобного.

Беатрис пыталась опровергнуть обвинения Коннора, как вдруг поняла, что факты подтверждают его