Сейчас, когда дела резко ухудшились и в течение месяца произошло три провала, Мопс оставался в тени, а вся ответственность ложилась на плечи Князя. Мопс воспринял появление Хлыста как результат провалов, но дело оказалось куда интереснее. Это случилось две недели назад, после первого провала. Хлыст пришел к нему домой, что выглядело неслыханным нарушением субординации. Этой тропинкой он обошел Князя, а значит, генерал не пользовался высоким доверием. Мопсу льстило такое отношение.

Мопс поставил чайник на плиту, варенье на стол, угостил гостя чем Бог послал. Выпивки в доме не держали. Мопс свое отпил и до сих пор зализывал свой цирроз печени. И лишь в обществе гражданской супруги позволял себе стаканчик-другой, чтобы ей меньше досталось.

Хлыст вел себя мягко, заискивающе, словно нашкодивший школьник в кабинете директора.

— Я знаю тебя давно, Мопс. Знаю о твоих орлах, которых ты прячешь по кустам. Я на многое могу закрывать глаза ради дружбы старых соратников, но иногда необходимо объединять силы, делать нужное дело и чем-то при этом жертвовать.

— Не виляй хвостом, Яша. Плохой из тебя дипломат. Говори в лоб, тебе это больше идет.

— Хорошо. Мы получили задание от нашего босса, и оно должно быть выполнено на очень высоком уровне. Здесь придется задействовать человека из твоей гвардии. Я не могу давить на тебя, но дело касается нашей структуры, а значит, исполнитель после выполнения задания должен уйти в мир иной. Только мертвые умеют молчать по-настоящему.

— Говори суть, Хлыст.

— Работа предстоит командировочная. В течение десяти дней в Челябинске должна погибнуть семья. Сын, дочь, мать. Отец семейства должен оставаться живым и здоровым. С одиноким человеком можно делать что угодно. Он лишен защиты. А в случае необходимости его и опознать будет некому. А если исчезнет, то искать не станут. Но сам глава семьи нам нужен живым и здоровым.

Из него надо сделать одинокого вдовца. Остальное нас не касается. Никакой стрельбы, никаких ужасов и никакого уголовного дела. Сосулька на голову упала, электропроводка оголилась, лед под ногами слишком тонкий, а голова слишком хрупкая.

— Деликатная работенка. Есть у меня такой специалист, любитель кроссвордов и ребусов, великий изобретатель. И ты хочешь, чтобы я отдал мастера на алтарь Шевцова? Плевать я на него хотел. Передай боссу, что у нас нет специалистов такого ранга.

— Я же сказал, что не настаиваю. Сам решай, как поступить, и заплати человеку столько, сколько скажет. Главное — это успех операции. Мы начинаем уставать от провалов.

Хлыст вынул из кармана конверт и положил его перед Мопсом.

В этот же вечер конверт и инструкции были переданы Степану Кандыбе, самому хитроумному изобретателю в области умерщвления людей. Кандыба всегда ходил с револьвером в кармане, однако последний раз стрелял из него лет пять назад. У него имелись другие способы убивать людей. Делал он это с большой фантазией и удовольствием.

Кандыба вылетел в Челябинск первым рейсом и уже в самолете чертил схему несчастного случая.

Спустя две недели Мопс пригласил Хлыста в гости на чашку чая.

Операция завершилась согласно запланированным срокам и необходимой программе. И все же в деле обнаружился небольшой изъян. Что касается двадцатилетней дочери, то девушка увлекалась горными лыжами. Так получилось, что во время спуска у нее сломалась лыжа и ее отбросило в сторону, где находился обрыв в двести с лишним метров высотой. Девушку нашли через три дня у подножья, куда с трудом пробралась команда спасателей. Увы, но человеческие возможности ограничены, и оживить переломанные кости никто не смог. Мать девушки попала под машину, которая выскочила из-за трамвая. Она скончалась по дороге в больницу. Водитель машины скрылся с места происшествия, а когда его нашли дома в пьяном виде, он пытался доказать, что был в запое и не выходил на линию три дня. Диспетчер автобазы утверждает обратное, будто машина все дни работала, а о запое она ничего не знает. Никто на базе не смотрит в кабину водителя, смотрят на номера автомобиля, но об этом диспетчер промолчала.

Мальчик погиб совсем глупо. Он упал в пролет лестницы в школе с четвертого этажа и разбился. Никто не смог вразумительно ответить, почему в пролете нет сеток безопасности. Отвечать должен директор школы.

В нашей стране так принято. В низших слоях общества все за все отвечают. Это только на вершине горы никто не несет ответственности. Слишком близко стоят к Богу, какая может быть ответственность, улыбаясь, рассуждал Мопс. Подумаешь, войну начали, подумаешь, сотню тысяч ребят через мясорубку пропустили! Нет виноватых и быть не может.

Их обвинят после похорон, когда не страшно будет, а сейчас они остаются мудрыми руководителями и продолжают душить свой народ. Нет, не специально, конечно. Просто иначе не получается.

Философия Мопса не интересовала Хлыста. Он выпил чай и откланялся.

Его устраивал результат работы, за исключением мелкого изъяна. Сердце отца семейства не выдержало трех смертей самых близких ему людей, и сильный сердечный приступ подкосил сорокасемилетнего бизнесмена, полного сил и энергии, цветущего и веселого человека. Но такие последствия закономерны, и Хлыст не думал о мелочах. Босс останется довольным. В большей степени Хлыста беспокоила последняя фраза Мопса, которую тот обронил в дверях, прощаясь со старым соратником:

— Рано или поздно, но нам придется уходить с арены, и тогда мы пригодимся друг другу. Ничто не вечно в этом хрупком мире.

Хлысту послышались нотки угрозы или предупреждения. Он не смог уловить настроение старого хитреца. Но в целом, думал Хлыст, они устраивали друг друга, и вряд ли их позиции на баррикадах столкнутся лбами. Скорее всего, их места рядом.

После встречи с Хлыстом Мопс отправился на совещание к Князю.

Положение ухудшилось до крайности, и штабист пошел на уловки, которые требовали определенных потерь. Но любая военная операция должна предусматривать потери, если речь идет о сохранении армии. Мопс согласился с предложенной доктриной, и на карту было выставлено несколько шестерок, их выкидывали из колоды ради сохранения десяток и валетов.

Медведев в эту ночь не выспался. Он уступил квартиру сестры фронтовому дружку и его приятелю, которые рванули с зоны, а сам ночевал на чердаке вместе с бомжами. Он знал, что мужикам некуда идти, и принял единственное решение уйти самому. Для родных, как всегда, он уехал в командировку и домой возвращаться не стал. Некоторое неудобство не играло большой роли, но реакция ослабла. Полночи он думал о прошлом, вспоминая, как они с Чижом спали под одним бушлатом, ели из одного котелка. Даже тогда ему жилось лучше и спокойнее. Он не задумывался о настоящем, а прошлого не существовало. Теперь у него не было будущего, оставалось только прошлое. Ночью ему снились кровь и огонь, а днем он видел равнодушие, презрение и обман.

Медведев так и не нашел своего пути, но его выловили быстро. Стрелять он умел, и тот, кто вложил в его руку пистолет, много с него не требовал. Он даже не знал, что числится в низшей касте «подъездников» и что голова его ничего не стоит. Он получал свои кровавые деньги и очень быстро избавлялся от них. У него не было накоплений, и он не заводил детей. Жене он ничего не обещал и лишь сказал однажды, что если он не вернется, то пусть не ждет. Но каждый раз она ждала, и пока ей везло, он возвращался.

На Пятой Парковой все дома строились по одному шаблону — кирпичные пятиэтажки без лифтов. Это значило, что ему придется засветиться перед любым случайным жильцом. Медведеву казалось это задание странным. В таких домах с крохотными квартирками и смежными комнатами жили обычные смертные обыватели.

Кому может понадобиться жизнь слесаря или инженера?

Вход в подъезд находился во дворе. Медведев остановил свою «шестерку» у дома напротив и выключил зажигание. Он знал, в котором часу объект выйдет из дома, и не торопился. За полчаса до начала операции он уже заходил во двор и проверял подъезд. Все чисто.

В девять двадцать семь убийца вышел из машины и направился к дому.

Дверь подъезда скрипнула, он вошел внутрь и начал медленно подниматься. На третьем этаже хлопнула дверь, послышался хриплый мужской кашель, и тяжелые шаги принялись отмерять ступени. Медведев сунул руку в карман. Они встретились на лестничной клетке между этажами. Объект выглядел очень странно. На улице началась оттепель, а он натянул на уши меховую шапку. Вязаный шарф закрывал горло, обмотав его вокруг, а цигейковая шуба и вовсе выглядела смехотворно.