— Сердце ни к черту не годится! Как говорят в народе, держится на соплях. Не хочу вас пугать, Дмитрий Николаевич, но можно ожидать худшего в любую минуту. Однако есть один любопытный факт, который может подать надежду.

Один мой пациент имел тот же диагноз. Он был литератором и жил в Переделкино холостяцкой жизнью. Я напророчил ему год жизни. А он прожил шестнадцать. Все зависит от обстановки, условий, покоя. Кстати, умер он после того, как съездил в Москву на съезд писателей.

— Какие будут рекомендации, Семен Израилич?

— В кардиологическом центре делают прекрасный массаж сердечной мышцы, ванны. Удовольствие не из дешевых, но польза несомненная.

— Был бы вам обязан, если бы вы написали свои рекомендации на своем бланке.

— Это нетрудно. Но для центра такие мелочи не имеют значения. Сейчас главенствует коммерция.

— И укажите в бумаге мое имя, а не брата. Этот документ нужен мне.

Если я предъявлю ваши рекомендации думским чиновникам, то лечение будет оплачено из нашего бюджета. К сожалению, иногда приходится прибегать к таким уловкам.

— Я понимаю вас, Дмитрий Николаевич, но как это может отразиться на моей репутации?

— Я никогда не забываю оказанных мне услуг. К тому же никто в Думе понятия не имеет о существовании второго Шевцова. Где-то, когда-то, при советской власти в одной из анкет я упоминал имя брата. Кажется, при оформлении заграничного паспорта. Но это уже история.

— Хорошо. — Профессор стукнул себя ладонями по коленям и взял с пола портфель, — Вам я не могу отказать.

Бумага была составлена по полной форме и заверена личной печатью.

После того, как светило науки получил свой гонорар за визит и его с поклонами проводили до двери, Дмитрий Николаевич зашел в комнату брата.

— Ну, Аркаша, наука утверждает, что все не так плохо. Любые ухудшения исходят от нас самих. Ты целыми днями находился в одиночестве, и все твои мысли сконцентрированы на постигшем тебя горе. Пора менять обстановку. С завтрашнего дня ты будешь ездить в знаменитый кардиологический центр, где из тебя будут делать будущего чемпиона Олимпийских игр. Чтобы все выглядело пристойно, ты будешь появляться там под моим именем, тебя будет возить моя машина и сопровождать мои телохранители. Все должно выглядеть убедительно. Я готов прослыть среди своих избирателей чахлым, болезненным и слабым. Но ради здоровья единственного брата игра стоит свеч.

— Может, мне и в Думе за тебя посидеть? — горько усмехнулся Аркадий.

— Боюсь, с этой задачей тебе не справиться. И причина здесь самая банальная. Ты не знаешь, с кем надо договариваться, а с кем нет, кому подавать руку, а кого вовсе не замечать. Это и есть политика, а принятие законов — дело второстепенное.

— И все так рассуждают? — удивился Аркадий.

— Только не вслух. Человек думает одно, а с трибуны говорит о другом. Это как спектакль, и каждый играет в нем свою роль. Но тебе незачем забивать себе голову ерундой. С твоим сердцем надо писать мемуары.

— О чем?

— Как ты был братом великого демократа. Ну хорошо, на сегодня хватит. Тебе пора отдыхать. А с завтрашнего дня ты начинаешь жизнь по новому режиму.

Дмитрий Николаевич встал и направился к выходу.

Подполковник Ефимов занял кабинет Князя и в первый же день получил докладную записку от агента из группы разведки. В докладной говорилось: 'У лифта ожидают объект два телохранителя. Когда объект выходит из квартиры, вызывается лифт на девятый этаж. В подъезде два грузоподъемника. Кабина одного из них останавливается, двери открываются. Первым заходит телохранитель, осматривает кабину, и следом запускают объект. Двери закрываются. Лифт стоит на месте. Второй телохранитель спускается на первый этаж пешком и передает по рации, что все чисто. Лифт опускается вниз. Двери открываются. Первым выходит телохранитель, вторым объект. Один из охранников выходит из подъезда. Шофер джипа подгоняет машину к подъезду (пять-шесть шагов), открывает дверцу и загораживает объект зонтом. Автомобиль «вольво» перекрывает движение возле дома, и двое охранников контролируют дорогу и окна соседних зданий. Следом из подъезда выходит объект, прикрытый зонтом и зажатый с двух сторон телохранителями. Переход от подъезда до салона машины занимает три секунды.

Дверцы захлопываются. Машины бронированные. Вход в здание происходит в обратном порядке. Другие точки, посещаемые объектом, находятся в центре Москвы. Ресторан «Савойя», Госдума, жилой дом на Сивцевом Вражке и закрытые объекты. Охрана объекта состоит из бывших сотрудников девятого управления КГБ с большим опытом и стажем. Состав: четыре телохранителя и два шофера. Весь состав снаряжен автоматическим оружием'.

Ефимов отбросил докладную и вызвал к себе Мопса. В последнее время Хлыст стал работать более активно. Все помехи были устранены, а главное, что загадочным путем умер Глухарь, самая сильная и влиятельная личность в системе, которая могла противостоять ему. Теперь уже не осталось тех, кто стоял у истоков и кто знал, что из себя представляет Хлыст на самом деле. У Хлыста открылось немало вакансий, и сейчас он делал прикидки по кандидатурам. Главный критерий — преданность. Хлыст понял, что только его люди должны занимать ключевые посты в системе, иначе он останется шестеркой в руках Шевцова.

Вечер начинался обычно. Народ в казино валил, как на рыночную распродажу. В зале осталось двенадцать вышибал, которых пока хватало, чтобы отлавливать бывших клиентов Кота и вышвыривать их через черный ход на улицу Звено Князя, которым теперь руководил мент, не очень беспокоило Хлыста. Хозяин знал, что при любом руководителе «похоронным бюро» командовал его серый кардинал по кличке Мопс. Что бы ни случилось, а с Мопсом Хлыст всегда находил общий язык.

Дверь кабинета приоткрылась, и в щель пролезла курчавая голова:

— Хозяин, Колюня пришел и какого-то старика с собой привел.

— Пусть войдут. Колюня знает, кого приводить, а кого нет.

Дверь распахнулась. Первым вошел Колюня, человек, которому всегда хочется дать что-нибудь на бедность. Следом вошел высокий статный старик в тяжелом пальто с бобровым воротником. «Дореволюционный покрой», — подумал Хлыст. В руках он держал трость с тяжелым костяным набалдашником. Старик вел себя непринужденно, бодро и делово. Он скинул необычное пальто и, подойдя к столу, уселся в кресло, уперев ладони в костяной шар. Колюня подхватил пальто и повесил его на вешалку, сам раздеваться не стал, а присел на край дивана.

— Яков Александрыч, позвольте представить: Олег Кириллович Велихов.

— Рад встрече, — невнятно пробормотал Хлыст, не понимая, кого приволок его любимчик.

— Вам нравится ваша работа? — неожиданно спросил старик. Такие вопросы в этом кабинете не задавались. Хлыст растерялся и не знал, как ему поступить. Он взглянул на Колюню, но тот деловито покачал головой.

— У вас есть ко мне конкретные вопросы? — спросил Хлыст, не скрывая некоторого раздражения.

— Конечно. Один из них я только что задал. Я намерен много задавать вопросов, а вы будете на них отвечать.

— Самоуверенное заявление.

— На днях вы подписали бумаги у господина Шевцова. Он вам говорил, что три казино — «Орион», «Лидо» и «Кассиопея» — входят в акционерное общество закрытого типа. Я скупил пятьдесят один процент акций и являюсь председателем совета директоров. А проще говоря, вашим хозяином. На ваши вопросы ответит молодой человек, который сидит на диване. Он стал моим заместителем по экономическим вопросам. Но ваша беседа состоится чуть позже. Сейчас меня интересует только один вопрос: способны ли вы занимать кресло директора этого заведения?

Хлыст усмехнулся.

— Сколько же процентов акций имею я?

— А с чего вы решили, что они у вас есть?

— Так говорил господин Шевцов.

— Вам следует забыть это имя.