минута.

Хорошо еще, что миссис Соломон не знала ее номера телефона. Девон собиралась заплатить ей наличными — никаких чеков, номеров счетов и прочих реквизитов она оставлять не собиралась. Она полезла было в сумочку за деньгами, но Джонатан ее опередил — достав из кармана бумажник, он одну за другой выложил перед миссис Соломон четыре стодолларовые купюры.

Девон опять почувствовала, что краснеет, но ничего не сказала. Заговорила она только тогда, когда они добрались до автомобиля и расположились на удобных сиденьях.

Пока Джонатан вставлял ключ в замок зажигания и заводил мотор, Девон успела достать деньги и вложить четыре стодолларовые купюры в его руку.

— Это была моя идея, Джонатан, и я вовсе не хочу, чтобы за этот спектакль расплачивались вы.

Некоторое время Джонатан рассматривал Девон, дожидаясь, по-видимому, того момента, когда она приступит к обсуждению увиденного. Девон, не выдержав, вспыхнула.

— Я не дура, Джонатан. Эта женщина — типичный шарлатан. Представить себе не могу, что на свете есть люди, способные поддаться на ее уловки, но, судя по тому, что она процветает, таковых немало.

Джонатан усмехнулся и протянул деньги назад.

— Стоило заплатить четыреста долларов, чтобы взглянуть на ваше лицо в тот момент, когда она предложила вам дышать в унисон с нею и произносить имя Задара.

Девон расхохоталась и сразу почувствовала себя свободнее, но деньги тем не менее взять отказалась.

— Это затеяла я, значит, и отвечать тоже мне. Вы представить себе не можете, в какое смущение ввергло меня это действо. А ведь вам пришлось удрать с работы, чтобы доставить меня сюда. Господь свидетель, я готова придушить эту даму и мою подругу Кристи Папаополис заодно — она втянула меня в эту авантюру.

— Я рад, что вы не поверили миссис Соломон, но я вовсе не жалею, что мы сюда приехали.

— Не может быть!

— Точно.

Девон благодарно улыбнулась.

— В таком случае и я ни о чем не жалею.

Джонатан притянул ее к себе. Их губы соприкоснулись. Это был нежный, легкий поцелуй, но и его было довольно — сердце Девон едва не выпрыгнуло из груди, а дыхание стало учащенным. Когда Джонатан прервал поцелуй, Девон отвела глаза. Она была напугана столь бурным проявлением собственных чувств.

Джонатан тем временем завел мотор и, выехав на дорогу, повернул на восток, вместо того чтобы направиться на запад к городу. Девон удивленно посмотрела на него.

— Куда мы, едем?

— В мой Загородный дом в Саутгемптоне. Я же говорил вам, что заодно хочу заехать туда.

— Прямо сейчас?

— А когда же еще? Там нет никого, только сторож. Я позвонил ему и предупредил, чтобы он включил отопление.

Девон насторожилась.

— По-моему, меня вы тоже начали разогревать заранее. Джонатан хмыкнул.

— Думаю, вам понравится мой дом. Мне ведь и в самом деле нужно убедиться, что там все в порядке. Впрочем, для этого много времени не потребуется. Надеюсь, вы не против.

Девон покачала головой. Глупо было возражать после того, что Джонатан перенес по ее милости.

Некоторое время они ехали по шоссе, потом пробирались в хитросплетении узких улочек Саутгемптона, носивших старые патриархальные названия вроде «Выгул для быков» и «Долина встреч». Миновав ряд домов, выстроенных в колониальном стиле, Джонатан остановился на шедшей вдоль кромки воды Мидоу-лейн у двухэтажного современного дома со стенами из голубого тонированного стекла. Эти своеобразные стены-окна выходили прямо на океан.

— Так вот, значит, какова ваша воплощенная мысль о семейном загородном доме, — с невольным восхищением произнесла Девон, когда Джонатан помог ей выйти из машины.

— А вы что, представляли себе усадьбу в южном стиле?

— Откровенно говоря, да.

— Мой отец выстроил дом незадолго до смерти. Моя покойная жена и моя сестра были единственными, кто умел извлекать из этого дома хоть какую-то радость и пользу.

Над крыльцом горел фонарь из цветного стекла, окантованного латунью. Он освещал пятачок перед входом, и его свет помог Джонатану попасть ключом в дверь. Черные мраморные полы контрастировали с белоснежными потолками, обитыми белой тканью пухлыми диванами и искрящимися белыми стенами. Висевшие на стенах картины современных художников выделялись яркими цветовыми пятнами на этом фоне.

— Итак, ваше мнение? — спросил Джонатан. Он взял Девон за руку и провел в гостиную. Сквозь стены-окна были видны океан и пляж. Казалось, что огромная светлая комната, в которую они вошли, являлась продолжением прибрежного пейзажа.

— Мне все здесь очень нравится, — честно призналась Девон.

В огромном камине уже вовсю полыхал огонь. Его яркие языки вздымались так высоко, словно хотели вырваться наружу.

— Я был уверен, что так и будет. — Джонатан помог Девон снять пальто и усадил ее в одно из кресел, стоявших полукругом перед камином. — Я покину вас на минуту, — сказал Джонатан и быстро вышел.

Он вернулся довольно скоро, неся серебряный поднос, заставленный тарелочками с сыром, крекерами и икрой. В центре подноса красовалась бутылка «Монтраше» и два запотевших от холода хрустальных бокала.

— Не думала, что мы здесь задержимся, — сказала Девон. Беспокойство овладело ею снова.

— В этом нет никакой необходимости… если вы сами не захотите. — Джонатан поставил Поднос на низкий длинный белый стол со столешницей из камня, но сам остался стоять, в ожидании ее решения.

— Ладно, бокал белого вина не повредит.

Джонатан улыбнулся своей ослепительной улыбкой победителя и присел рядом. Он торжественно откупорил бутылку и разлил вино по бокалам, однако Девон была настолько поглощена звуками океанского прибоя, что даже не взглянула на бокал, который ей поднес Джонатан, — просто сидела и смотрела невидящими глазами в темноту ночи. Джонатан нежно коснулся ее плеча.

— А ведь вы сейчас за тысячу миль отсюда. О чем вы думаете?

Девон очнулась словно от сна и взяла бокал из рук Джонатана. Сделав глоток, она откинулась на спинку кресла.

— Как это ни странно, я думала о Задаре. Я спрашивала себя сколько на свете живет людей, которые так жаждут уверовать в жизнь после смерти, что готовы выслушивать бред из уст Патриции Соломон?

Джонатан тоже пригубил вино.

— Полагаю, таких довольно много. — Он посмотрел на Девон, подняв глаза над краем своего бокала. — Вот вы, например, готовы обманывать себя только для того, чтобы ваша уверенность в истинности событий, происшедших в гостинице «Стаффорд», не померкла.

Девон не почувствовала ни раздражения, ни гнева, услышав эти слова, поскольку сама думала об этом сотни раз.

— Надеюсь, все обстоит не так, Джонатан. Я с самого начала не стремилась себя надувать, Но я и не исключаю полностью возможность того, что случившееся со мной вовсе не плод моей фантазии.

Джонатан откинулся на спинку дивана. Он сидел, потягивал вино и лишь изредка поглядывал на Девон, но постепенно его взгляд становился все более пронзительным, а глаза почти утратили серый оттенок, став прозрачно-голубыми. Заметив это, Девон разволновалась, сердце у нее снова бешено забилось.

Наконец он опустил свой бокал на полированную мраморную поверхность стола, потом забрал бокал у Девон и поставил его рядом со своим.