сотнями тысяч долларов, а мы с Арендом тоже вложили наши личные денежки. Гэйтер снял квартиру в Маастрихте. Взятая напрокат фура с грузом колонок «Трансатлантик саундз» стояла на улице. Мы с Арендом купили семьсот фунтов ливанского гашиша у его амстердамского друга-оптовика. На пару с Гэйтером я спрятал гашиш в колонки, а один из людей Джеймса Морриса повел грузовик в аэропорт Шифоль и отправил аппаратуру на самолете в Лас-Вегас через Нью-Йорк.

В начале сентября 1973 года Эрни пригласил меня в Калифорнию, раз уж груз отправлен из Голландии: заберу свою прибыль, а может быть, потрачу какую-то часть. В Лос-Анджелес я прибыл раньше, чем колонки в Лас-Вегас. В аэропорту меня встретили Эрни и Джеймс Моррис. Эрни был высокий, худой очкарик, длинноволосый и бородатый. Загорелый, как истый калифорниец.

Ругнув Грэма, который с ним «обошелся реально грубо», Эрни сообщил, что для меня забронирована комната в «Нью-портер-инн», постоянной «тусе старика Ричарда Никсона». Как думаю развлекаться? Здесь «реально прикольный серфинг». Можно ходить под парусом, сгонять в пустыню на «крутейшем байке». Узнав, что я не любитель океана, байком, да что там — даже велосипедом сам никогда не управлял, Эрни расхохотался. А я вместе с ним.

— Что же ты делаешь на досуге? Телик смотришь, что ли?

— Иногда, чаще накуриваюсь, читаю книжки и слушаю музыку.

— Ты полюбишь Калифорнию, — заверил Эрни. Калифорния мне понравилась, по крайней мере то, что я видел, главным образом мой номер в отеле. Разгуливая по гостиничному комплексу, барам, плавательным бассейнам и другим общественным местам, я осознал, что американские фильмы не сказка, но правда о Голливуде. Сотни радиостанций и десятки телевизионных каналов. В Англии у нас было только три. Несколько часов кряду я слушал регги и старые мелодии, пока реклама не допекла меня. По всем телевизионным каналам шли спортивные программы, полицейская хроника, комедийные сериалы, игровые шоу и новости. Я как раз смотрел последние известия, когда репортер сказал; «Кое-кто из вас, ребята, только что потерял пять миллионов долларов. Сегодня сотрудники правоохранительных органов арестовали самую крупную партию наркотиков. В музыкальных колонках обнаружен гашиш с Ближнего Востока, почти полтонны. Из Лас-Вегаса...» Крупным планом показали ливанский гашиш и колонки, над которыми мы с Гэйтером колдовали в Голландии.

В фильмах жулик, как правило, беглый, всегда сразу же выключает радио или телевизор, когда прозвучало важное известие. Я этого не сделал. Я тупо пялился в экран по крайней мере час. Это сон, или все происходит на самом деле? Долгий перелет утомил меня, и Эрни щедро попотчевал разнообразнейшими сортами гашиша и марихуаны. Я накурился как никогда. Это был Голливуд. Возможно, в реальности ничего не происходило.

В дверь постучали. Это был Эрни, и все происходило на самом деле. Мы потеряли груз. Комбс принес мне десять тысяч зеленых, чтобы я мог поскорей унести ноги.

— Эрни, как накрыли груз? Не знаешь?

— Конечно, знаю. А разве по телику не сказали? Груз шел транзитом через аэропорт Кеннеди в Нью- Йорке. Грузчики в аэропорту облажались — забыли одну колонку, которую накануне вечером засунули в какой-то ангар, а собака унюхала. Копы вытащили наркоту из колонок, как только те прибыли в Вегас, и позволили Гари Ликерту, тому парнишке, с которым ты познакомился в Амстердаме, забрать товар, чтобы проследить, куда он его повезет. Но я наблюдал за Гари на расстоянии. Заметил слежку, догнал его, подал знак и убрал оттуда свою задницу.

— А Гари?

— Ездил кругами вокруг аэропорта, пока его не остановили копы.

— Он выдаст нас копам?

— Нет. Во Вьетнаме он прошел серьезную школу. Он не расколется, но мы должны пообождать. У меня имеются друзья в ФБР. Я узнаю, что у них есть на нас. Возьми машину до Лос-Анджелеса. Когда приедешь туда, купи билет до Восточного побережья, скажем до Филадельфии, на какую-нибудь дурацкую фамилию типа Смит, а после этого лети под собственным именем куда хочешь.

Я вылетел в Нью-Йорк и остановился на ночь в «Хилтоне», побывал в Гринич-Виллидж, на Таймс- сквер и у статуи Свободы. И вернулся в Лондон. Меня хотел видеть Мак. Мы встретились в книжном магазине «Диллонс», сели в такси и поехали куда глаза глядят. Мак навел разговор на дело Литтл- джонов.

Кеннет и Кейт Литтлджон, грабители банков, заявили, что внедрились в ряды ИРА по заданию МИ-6. Утверждения были обоснованны, и английское общество возмутилось из-за того, что Секретная служба наняла отъявленных преступников для подпольной работы в независимой Ирландской Республике.

— По этой, и только этой, причине мы ставим точку в наших отношениях, — сказал Мак. — Мы больше не можем сотрудничать с преступниками.

— Контрабанда наркотиков не преступление, Мак.

— Конечно, преступление, Говард. Не неси чепуху. Это незаконно.

— Я думал, что ты согласен с тем, что гашиш должен быть легализован.

— Согласен, но, пока не изменится закон, ты преступник.

— А не думаешь ли ты, Мак, что общество должно менять законы, которые неправомерны, несправедливы и опасны?

— Да, но легальными способами.

— Ты бы использовал один закон, чтобы изменить другой?

— Конечно.

Я чувствовал, что меня ловко надули. Моя карьера шпиона оборвалась, когда я еще не успел извлечь из нее какую-то пользу.

— Надо ли понимать, Мак, что, если я столкнусь с чем-то, что, на мой взгляд, наносит вред безопасности этой страны, мне не стоит тебя беспокоить?

Мак улыбнулся. С тех пор я его не видел.

Желая отыграться за фиаско с предприимчивыми греческими рыбаками, Эрик отправился в Бейрут. Он нашел собственный источник гашиша, где ему были готовы дать сто килограммов в кредит. Эрик предложил переуступить партию нам и доставить очередной чемодан в Женеву. Сделка прошла спокойно. Энтони Вудхэд отвез гашиш из Женевы в Англию.

В Гамбурге объявился один из дипломатов Мухаммеда Дуррани с двумястами пятьюдесятью килограммами пакистанского гашиша. По нашему с Грэмом поручению один член Тафии взял напрокат автомобиль и арендовал в окрестностях Гамбурга гараж для хранения наркотиков.

Из Лос-Анджелеса позвонил Джеймс Моррис. В Лондоне по неизвестной причине арестовали троих его работников. Мы с Грэмом не знали, что и думать: нарушен американский закон, так почему же за дело берется британское правосудие? Грэм не хотел ничего выяснять. Он побывал однажды в тюрьме, с него хватило. Ему не терпелось отправиться в Ирландию под вымышленным именем, примкнуть к Мак-Канну и руководить делами оттуда. Джим достал ему поддельное водительское удостоверение. В тот же вечер Грэм вылетел из Лондона.

Грэм был прав. Что бы ни послужило поводом для ареста людей Джеймса Морриса, оно могло быть обращено и против нас. И хотя меня не тянуло связываться с Мак-Канном, с которым я только что расплевался, Ирландия была единственной зарубежной страной, куда англичанин мог въехать, не предъявляя паспорта. Путешествовать под собственным именем было глупо, поэтому я одолжил водительские права у Дениса Ирвинга. Взял напрокат автомобиль, спрятал паспорт, гашиш, деньги и всякие мелочи в задние панели и поехал в Фишгард. На пароме я выпил несколько кружек «Гиннесса», а как только выехал на открытое место, остановился и свернул очень плотный косяк. С наступлением ночи я отправился в Дрогэду, где теперь была база Мак-Канна. Я ехал со скоростью восемьдесят километров в час, прозевал крутой поворот и врезался в изгородь, сквозь которую меня вынесло на поле. Я потерял сознание.

— Ему нужен врач или священник?

Вокруг автомобиля, в недрах которого что-то дымило и сочилось жидкостью, сгрудились люди. Я лежал дурак дураком, но боли не чувствовал и мог шевелиться.

— Со мной все в порядке, — прохрипел я.

— Тебе нельзя шевелиться. Сейчас будут «скорая» и «техпомощь». С минуты на минуту.

Я подумал о наркотиках.