Где же ее пестрый ковер? Кругом, куда ни глянь, соломенно-желтые или безжизненно-серые тона. Выгоревшие травы сухо шелестят под ветром. Однако согласись, и такая степь тоже по-своему красива, она тоже...

Но тут внезапно отпрянули в испуге наши кони, да так, что мы чуть не полетели с тобой на землю...

А ведь им и впрямь было отчего испугаться: мимо пронесся какой-то странный предмет. Видишь, он мчится дальше, подпрыгивая и вертясь.

Но ты успокой своего коня, ты скажи: «Не бойся, мой друг, это просто перекати-поле, то самое, о котором нам уже рассказала буква «П».

Здесь бы и кончить этот рассказ, если бы не одно обстоятельство. Таких степей, в которых травы растут, как росли когда-то, сами по себе, таких степей на Земле осталось совсем мало. Большую часть их давно распахали. Уж очень плодородна степная почва — чернозем. На ней вызревают отличные урожаи пшеницы, кукурузы, сахарной свеклы. Ну а там, где еще сохранились природные, целинные степи, в них пасут большие отары овец, стада коров, табуны лошадей. Потому что лучшего корма, чем степные травы, не сыщешь.

Как ни важна влага, но и без тепла и без света тоже ведь ни одно зеленое растение прожить не может. А в том, как разные растения поделили между собой Землю, главная-то роль принадлежит именно теплу, а не влаге.

Мы уже знаем, что растительные зоны Земли, ее «зеленые венки» — тропические леса, саванны, пустыни, степи, тайга, тундры,— опоясали нашу планету в определенном порядке: они заняли свои места в строгом соответствии с изменением количества солнечного тепла от экватора к полюсам.

Есть, правда, такие растительные виды, которые способны жить в крайних условиях жары и стужи. Сине-зеленые водоросли, например, населяют горячие водные источники с температурой выше 87 градусов, а их ближайшая родственница — водоросль сфорелла покрывает кроваво-красным налетом снега холодной Арктики. Жаростойкий лишайник, давший повод для легенды о манне небесной, выдерживает 70-градусный накал каменистой почвы пустыни, а его высокогорный родич благоденствует среди вечного мороза на скалах заоблачных вершин Гималаев.

Но это — чемпионы. Для большинства же наших зеленых друзей и жара выше 40—50 градусов, и холод ниже 40—50 градусов смертельны.

Впрочем, погибнуть растение может и при значительно меньших температурах. Для него вообще важно не столько количество тепла, сколько ритм его изменений, особенности его суточного или сезонного хода. Одни растения приспособились жить на экваторе, где круглый год — жаркое лето. Другие — в тундре, где девять месяцев суровая зима, а лето коротко и прохладно. Третьи — в горах, где летним днем жарко, как в пустыне, а летней ночью холодно, как зимой в тундре. И каждое растение хорошо себя чувствует только при определенном ритме в смене тепла и холода. Большинству наших листопадных деревьев и кустарников в тропиках, где, казалось бы, рай для растений, будет так же плохо, как зеленым обитателям тропиков на их месте. Время холода для растений умеренных широт необходимо так же, как время и тепла...

Нас везут быстроногие олени на санях-нартах. На высоких легких нартах везут нас не по снегу, а по зеленой летней тундре. Здесь испокон веков так ездят. Потому что на колесах по тундре проехать просто невозможно.

Ч-ш-ш, ч-ш-ш! — скребут деревянные полозья по торфяным кочкам, по мху и лишайнику, по осоке и цветам. Чоп-чоп!— чмокают копыта по сырой земле. Бегут олени вытянув шею, и кажется, низкое заполярное солнце лежит у них на рогах. А за полозьями тянется мокрый след — много воды в летней тундре...

Бегут олени, качаются нарты, едем мы и думаем: почему много воды в тундре?

Конечно, мы знаем, что летом часты здесь ненастные дни с туманами и обложными дождями. Однако дожди-то эти — не дожди, а так, дождики, мелкие, моросящие,— просто низкое, серое небо сеет мокрую пыль...

Знаем мы и про обычные в здешнюю долгую-долгую, холодную зиму метели и пургу. Однако, в общем-то, снега в тундре выпадает немного — чуть не вдвое меньше, чем в нашей средней полосе. И пурга не столько прибавляет снега, сколько переметает его с места на место. За год тундре достается со всеми дождями и всеми снегопадами влаги не больше, чем степи... Так почему же в степи земля летом томится от жажды, иссыхает до каменной сухости, а здесь болотцем хлюпает под ногами оленей?! Почему?

Но мы уже и сами ответили на этот вопрос: лето — холодное! Низкое солнце Севера греет вдвое слабее, чем степное, значит, и вдвое меньше испаряет оно влаги, вдвое меньше сушит землю. Да к тому же за короткое, двух-трехмесячное, и прохладное лето почва в тундре оттаивает всего сантиметров на 30—40, редко глубже. А под этим тонким слоем земля вечно скована льдом. Он не пропускает воду, и поэтому вся она скапливается наверху...

Чоп-чоп! — бьют оленьи копыта. Ч-ш-ш, ч-ш-ш! — скребут полозья. Мы сидим на нартах и думаем уже о другом: почему же тогда такие растения в тундре? Листочки у них маленькие, жесткие, блестящие или покрытые, словно войлочком, густыми волосками. Ведь все это для того, чтобы сохранять, беречь влагу, будто ее здесь в обрез! Но земля-то здесь сырая: гляди, она прямо-таки напитана водой! «В-о-д-о-о-й!» — подхватил ветер и понес, понес слово по открытым от горизонта до горизонта просторам тундры. Ветер здесь, как в степи, гуляет, ничем не стесняемый, и сдувает, слизывает влагу с листьев, сушит их нещадно. А в почве хоть и много воды, но от вечно ледяного ложа она и сама холодна как лед и для корней почти недоступна — словно бы и нет ее. Вот и приходится здешним растениям, живя в воде, очень бережливо расходовать ее, чтобы не погибнуть от засухи...

Чоп-чоп! — бьют оленьи копыта. Ч-ш-ш, ч-ш-ш! — скребут полозья по мху и лишайнику, по цветам и ягодам... А это что такое? Смотри: вон ива, а вон березка, сосна, лиственница... Но как они малы — макушкой едва дотянутся нам до колена! Как кривы они — их тонкие стволики совсем изогнулись, прижались к земле, словно ищут у нее защиты. От кого?

Сейчас узнаем, от кого. Только теперь пусть олени везут нас уже не по летней, а по зимней тундре. На высоких легких нартах по снегу, по сухому пушистому снегу.

Скрипят полозья в тишине морозной ночи. Два месяца теперь мы совсем не увидим солнца... Бегут олени, и над их рогами на черном небе разгораются и меркнут сполохи полярного сияния — лиловые, зеленые, пурпурные. Словно многоцветные покрывала развесила Снежная королева. Сказочно красивы они, но холодны и чужды, как звезды...

Мороз — за сорок. Пар от дыхания, не отлетев с губ, вымерзает ледяными кристалликами. Они сталкиваются друг с другом, и слышится шорох, как вздох. Тогда люди говорят: «Это — шепот звезд».

Но не часто ночует тишина в зимней тундре. Вот уже меж небом и землей из темноты со свистом понеслись снежные космы. Завыла, застонала вокруг, загремела пурга. Ветер валит с ног. Резкие струи жестких снежинок-кристаллов сдирают, как железной теркой, кожу с ветвей, ломают неукрытые в спасительных сугробах стебли. Но под защитой снега здешним растениям не страшны ни мороз, ни острые