телефоны – рабочий, домашний и сотовый… Звоните когда угодно. Это адреса, где вы можете меня найти. Я буду вас ждать. А пока мне хотелось бы получить тот номер телефона… Да, кстати, запишите заодно и свой домашний – возможно, придется связаться с вами…

Григорьева заботливо сложила листок пополам и поднялась.

– Я сию минуту, – сказала она и вышла.

Почти сразу она вернулась и протянула Гурову клочок бумаги с небрежно записанными номерами. Он всмотрелся в цифры московского – они ничего ему не говорили. Гуров надежно спрятал записку в бумажник.

– Спасибо, Екатерина Ивановна, – сказал он. – Вы нам очень помогли. Надеюсь, теперь нам удастся выйти на убийц вашего мужа.

– А вы думаете, что его… ну, работа, которую ему предложили, и его смерть… связаны между собой? – В голосе Екатерины Ивановны слышалась робкая надежда на отрицательный ответ.

Гуров понимал ее – Екатерина Ивановна еще не до конца отчаялась получить обещанные деньги. Но он не мог кривить душой.

– Думаю, что связаны, – сказал он. – И самым прямым образом.

Губы Екатерины Ивановны мелко задрожали.

– Это плохо, – серьезно сказала она.

– Да уж чего хорошего, – откликнулся Гуров и поднялся. – Хорошего мало, Екатерина Ивановна! А хуже всего, что ничем пока не могу вам помочь. Но обещаю, я сделаю все, что в моих силах!

– И поможете получить деньги? – спросила она, тут же поспешно добавив: – Если выяснится, что Паша их заработал, конечно…

– Если что-нибудь выяснится, я сообщу вам об этом в первую очередь, – сказал Гуров. – А теперь прощайте, Екатерина Ивановна! Сил вам и терпения! Жду вас в самое ближайшее время. Приедете – сразу звоните домой или на работу – где застанете. А если что-нибудь понадобится раньше – тоже звоните, не стесняйтесь!

– Да что мне может понадобиться… – растерянно произнесла Екатерина Ивановна. – Мне теперь кто бы подсказал, как дальше жить! Но это я не вам, – спохватилась она. – У вас своих забот достаточно. Вы только узнайте все, пожалуйста! А то получается, будто Паша уехал в никуда. Нехорошо это.

– Я все узнаю, Екатерина Ивановна, – сказал Гуров. – Даю слово чести.

Стас выслушал рассказ Гурова без обычных подначек и шуточек, мрачно покачал головой.

– Да-а, история! – сказал он. – Главное, непонятно, откуда уши растут. Нищий инженер из провинции, оружия в руках, наверное, сроду не держал. И такая смерть! Может, его подрядили на какой-то тайный заказ? Химическое оружие, например, синтетические наркотики… Как ты думаешь?

– А белые одежды при чем? – раздраженно спросил Гуров. – А тот учитель? А телефон московский? Хочешь сказать, что по этому номеру тайная лаборатория скрывается? Чтобы каждый мог позвонить и спросить, когда будут выплачивать задолженность?

– Ну, телефон он мог от отчаяния продиктовать, – сказал Крячко. – Когда понял, что ему конец приходит.

– Чтобы еще жену с собой утянуть и единственного сына? – ядовито спросил Гуров. – Ерунда все это! Я так полагаю, не было у него категорической уверенности, что гибель неизбежна. Наоборот, он на что-то серьезно рассчитывал. Но вот не повезло…

– Да уж, не повезло по полной программе! – согласился Крячко. – Дорого бы я дал, чтобы узнать, во что он такое вляпался.

– Узнаем, – пообещал Гуров. – Я его вдове слово дал. Теперь землю зубами грызть буду, а этих подонков найду! Мы с тобой ко всему, брат, привыкли, а, между прочим, есть люди, которые такую ношу всю жизнь тянут, что задумаешься, и оторопь берет! Это за что вот одной женщине столько горя? И войны вроде нет, и живет правильно…

– Да ладно, Лева! – махнул рукой Крячко. – Это все философия! А мы с тобой обыкновенные менты. Вот найдем этих гадов, браслеты на них наденем – это и будет наш ответ на все вопросы.

– Как найдем – вот вопрос, – хмуро сказал Гуров. – У тебя здесь что нового?

– Есть кое-что, – деловито заговорил Крячко. – Сначала по экспертизе… Пули, которые попали к криминалистам, дали возможность определить оружие. С оговорками, конечно, но вполне достоверно. Так вот, в перестрелке применялось оружие исключительно западного образца – видимо, «беретта», «глок» австрийский, опять же «парабеллум»… Оружие серьезное, а главное, ни в какой нашей картотеке не значащееся. Чистые стволы. Все до одного.

– Так, и какой же вывод? – спросил Гуров. – Не западные же разведки тут поработали?

– Разведки так лихо не работают, – усмехнулся Крячко. – Я к тому веду, что товар штучный, на любителя. Наверняка из-за кордона по особому заказу привозили. Кстати, я у ребят справлялся – по тем двум случаям с похожими убийствами. Там та же картина. В принципе, то же оружие. Не в том смысле, что идентичное, но марки те же. Это опять же лыко в строку – та же шайка действует. Любители пострелять из хороших пушек.

– Любители пострелять? – переспросил Гуров. – Любители… Много их сейчас развелось, таких любителей! Раньше марки собирали, на футбол ходили, а теперь… – Он махнул рукой. – Ну, а в криминальных кругах что про эту пальбу говорят?

– Ты знаешь, странно! – воскликнул Крячко. – Я тут двоих своих стукачей плотно за жабры взял – колитесь, говорю, что вам известно! Пообещал в противном случае по червонцу на брата с последующим разоблачением статуса – напугал до колик, в общем. Клялись со слезами на глазах – ничего не знают! Абсолютно. То есть слышали, что была стрельба в центре и какого-то лоха замочили, но это все. Блатные не в курсе. Предполагают, что какие-то заезжие отморозки счеты сводят. А я знаешь, что подумал?

– Наверное, то же, что и я сейчас, – сказал Гуров. – Эти стрелки – не бандиты. Ты это подумал?

– Примерно, – ухмыльнулся Крячко. – Или еще не бандиты, или уже не бандиты. Граждане на грани безумия, так сказать. Может, у кого из бывших руки зачесались? Условный рефлекс! Он, например, каким- нибудь банком заведует, в смокинге ходит, уроки хорошего тона берет, ест с серебра, а руки-то чешутся! Вот он в свободное от работы время и берется за наган… – засмеялся Стас. – Безумная гипотеза, как говорится.

Гуров задумчиво посмотрел на него.

– А ты знаешь, – медленно произнес он, – в этом безумии есть своя система… Любители пострелять. Хорошие пушки. А если стрелять, так уж по живой мишени! Что тебе компьютерные игры! Непередаваемые ощущения! В этом есть своя логика. Извращенная, но есть же! Предлагаю хорошенько обдумать эту мысль. Мне кажется, тут есть рациональное зерно.

Крячко озадаченно почесал в затылке.

– В общем-то, я не имел в виду ничего такого, – смущенно сказал он. – Шутил просто. Но вам, господин полковник, виднее. Вы у нас, так сказать, мозговой центр – вам и карты в руки. Я бы, со своей стороны, эту версию поставил на последнее место. Уж слишком невероятна.

– Двадцать первый век на дворе, – заметил Гуров. – Самые невероятные прогнозы сбываются. К сожалению, и самые скверные. И я не удивлюсь, если эта гипотеза окажется верной.

– Но пока мы не остановились на единственной версии, – сказал Крячко, – я подброшу тебе еще немного информации к размышлению. Она касается твоего знакомца Сиволапова. Во-первых, у меня была возможность ознакомиться с его личным делом – его превосходительство не забыл твою просьбу. Ничего особенного – коренной москвич, средняя школа, школа милиции. В ГАИ служит два года. Ни в чем таком не замечен. Среди инициативных работников не числится. В общем, серая шейка, без особых запросов. Но это не самое интересное. Тут внезапно выяснилось, что серый Сиволапов тихо слинял.

– Что значит – слинял? – удивился Гуров.

– Смылся, свалил, навострил лыжи, – объяснил Крячко. – Я только собрался ненавязчиво понаблюдать за его личной жизнью и бытовыми контактами, как он исчез.

– И куда он исчез? – хмурясь, спросил Гуров.

– Версия такая, что в какой-то глухой деревушке под Архангельском у нашего Сиволапова существует бабушка – настоящая поморка, – принялся рассказывать Крячко. – Старухе под сто лет, и ничего