скрылись за углом, и тут же из подворотни донеслись глухие удары, крики и шум падающего тела.

– Ну, падла, достану я тебя! – мечтательно просипел капитан Маляев. – С живого шкуру сниму, мент!

– Смелое заявление, – заметил Гуров. – Устремленное в будущее.

Свободной рукой он обшарил карманы капитана и забрал очередной пистолет. Капитан только скрипел зубами.

Из подворотни снова донеслись нестройные крики, а потом вдруг хлестко ударил выстрел. Гуров отпустил капитана и вскочил на ноги. Он увидел, как со двора выбежал Крячко с пистолетом в руках. Вслед ему грянул еще один выстрел, послышался топот бегущих ног. Крячко на ходу обернулся и выпустил в глубину двора почти всю обойму. Вдруг стало тихо.

– Залегли, говнюки! – жизнерадостно сообщил Крячко, подбегая к Гурову. – Это они пальбу подняли. Я уже поверх голов, чтобы остудить… Ва-банк пошли, мерзавцы! Что делать будем?

С земли, сжав зубы, с усилием поднимался капитан Маляев. Гуров помог ему, схватив за шиворот, и тут же приставил к его виску дуло пистолета.

– Будешь дергаться, следующую звездочку получишь посмертно, – сказал он. – Шутки кончились, капитан Маляев! Сколько там у тебя в подъезде?

– Сколько есть – все мои! – ответил упрямый Маляев.

– Двое там, – пояснил Крячко. – Самсонов не в счет – он дерьмо из штанов выгребает.

Маляев ничего на это не сказал, только ниже опустил голову и понурился. Гуров сказал ему:

– Вот что, заканчивать пора, капитан! Мы не отступим. Скажи своим людям, чтобы умерили пыл, а то как бы тебя по ошибке первого не подстрелили! И скажи, пусть один сюда выйдет! Ну, быстро!

Маляев не стал упорствовать. У него был вид человека, окончательно разочаровавшегося и в жизни, и в людях. Он хрипло заорал:

– Веселов, ко мне! Бегом, мать твою!

Веселов появился незамедлительно. Опасливо косясь на вооруженных противников, он медленно приблизился. В руке его тускло отсвечивал вороненый ствол. Он молча остановился шагах в пяти.

– Вот что, Веселов! – обратился к нему Гуров. – Командир твой себя неважно чувствует. Поэтому приходится брать руководство на себя. Сделаешь сейчас вот что – поднимешься в четвертую квартиру и прикажешь открыть. Представишься милиционером. Производи побольше шуму. Можешь даже разок выстрелить в потолок. Мне важно, чтобы женщина, которая там скрывается, навострила лыжи, а мы ее тут встретим. Остальное пусть тебя не заботит.

Веселов на это ничего не ответил и вопросительно посмотрел на своего командира.

– Ладно, выполняй! – прохрипел Маляев. – Сделай, как он велел. Только пусть Уткин на подстраховке, понял?

– Есть! – как-то вяло сказал Веселов и попятился задом в подворотню.

– Проследить? – предложил Крячко.

– Обойдемся, – сказал Гуров. – Народ больно ненадежный – как бы они тебя там под шумок не завалили. Дамочка все равно сюда побежит – через окно. Нет у нее выбора.

– Ладно, ковбой, убери пушку! – неожиданно покладистым тоном сказал Маляев. – Дело ведь сделано – зачем этот цирк?

– Живи пока! – любезно ответил Гуров, отпуская капитана на свободу. – Только походи пока без оружия. И тебе облегчение, и мне спокойнее будет…

Маляев встряхнулся, точно пес, вылезший из воды, и расправил воротник плаща. Правая рука у него действовала плохо, и, поднимая ее, Маляев кривился от боли. С головы до ног капитан был перепачкан грязью. Не обращая внимания на оперативников, он отошел в сторону и остановился в задумчивости, будто пытался вспомнить что-то важное.

Гуров был уверен, что его задумка должна сработать, и она сработала. У Евсеевой действительно выбор был небольшой.

Что происходило на лестничной площадке возле четвертой квартиры, оперативники слышать не могли. Но зато они вдруг услышали, как у них над головами раздался осторожный скрип открываемой оконной рамы. Они прижались к стене, моля бога, чтобы сверху их не увидели.

Но наверху было не до них – там происходила небольшая паника. Свет в окнах внезапно погас, а в оконном проеме вдруг появилась легкая подвижная фигурка, которая с кошачьей ловкостью перемахнув через подоконник, мягко спрыгнула вниз.

Теперь Гуров совершенно отчетливо видел, что это женщина. На ней были кожаная короткая куртка, утянутая в талии, и черные джинсы в обтяжку. Русые волосы собраны в узел на затылке. Сейчас трудно было сказать, похожа ли эта женщина на ту, чья фотография лежала у Гурова в кармане. И оценить, насколько она привлекательна, тоже не получалось – ее лицо было искажено отсветами ртутных фонарей и каким-то неистовым, почти безумным выражением. Она быстро оглянулась по сторонам – хищным и зорким взглядом – и, конечно, тут же увидела Гурова и Крячко. И бросилась бежать.

Оперативники сорвались с места и помчались за ней. Беглянка обладала недюжинной энергией, а опасность придала ей дополнительные силы – она летела как птица. Крячко, который физическим тренировкам всегда предпочитал лежание на мягком диване, довольно быстро отстал. Гурову, который постоянно поддерживал форму, было легче, но и ему с трудом удавалось сохранять дистанцию. Если бы женщина прибавила сейчас скорость, неизвестно, что из этого вышло бы.

Чертыхнувшись, Гуров выхватил из кармана пистолет и крикнул:

– Стой! Стрелять буду!

Внезапно впереди из-за поворота выкатились слепящие огни автомобильным фар. Они на миг