соответствующее – похотливый сатир. Правда, прозвищем этим она пользовалась только мысленно, когда разговаривала сама с собой. Однако сейчас наступил такой момент, когда она была рада и этому противному голосу.

– Здравствуйте, Таисия Федоровна! – произнес человек, останавливаясь метрах в трех от пленницы и закладывая руки за спину. – Поверьте, мне тяжело видеть вас в таком ужасном положении, но, согласитесь, вы сами в этом отчасти виноваты.

– Я всегда догадывалась, господин Бураков, что вы мерзавец, – устало сказала Таисия Федоровна. – Но я не думала, что вы еще и преступник. Увидите, что я этого дела так не оставлю.

– Таисия Федоровна, Таисия Федоровна! – неодобрительно качая головой, сказал Бураков. – Ваши необдуманные слова не делают вам чести. Они даже заставляют меня сомневаться в вашем здравом рассудке. А ведь только здравый рассудок может сейчас вам помочь. Я сказал, что ваше положение ужасно, но правильнее было бы сказать, что оно смертельно опасно. Вы стоите на краю пропасти. На краю пропасти не устраивают истерик, Таисия Федоровна!

– Хорошо, я не стану больше ничего говорить. Я согласна только слушать. Но вы должны мне объяснить, что все это значит и почему вы позволяете себе такое варварство.

– Жажда золота, Таисия Федоровна, жажда золота! – усмехнулся Бураков. – В сущности, все мы в этом мире золотоискатели, грубые и алчные конкистадоры, напялившие на себя современные костюмы. Вы – женщина, но вы меня понимаете. Ведь вы тоже всю жизнь ищете золото, не так ли? Вот батюшка ваш был не такой. Это был человек будущего, идеалист, подвижник.

– За это вы его и убили?

Бураков несколько секунд молчал.

– Кто вам сказал, что его убили? – произнес он наконец. – Пришло время, и он закончил свой земной путь…

– Есть человек, который видел, как был убит мой отец! – с негодованием возразила Таисия Федоровна. – И вы имеете наглость говорить мне о его великолепных душевных качествах! Вы, убийца!

– Прекратите! – поморщился Бураков. – Никакой я не убийца. Что это вы выдумали? А вы не предполагаете, что человек, на которого вы ссылаетесь, попросту врет?

– Если он врет, почему вы устроили на него охоту? Вы боитесь свидетеля! Вы боитесь сесть на скамью подсудимых! Но рано или поздно вы на нее сядете!

– Эх, Таисия Федоровна! Не ту вы себе профессию выбрали, – с насмешкой сказал Бураков. – Вам бы в прокуратуру! Там бы вы развернулись во всем блеске… Однако ваши слова пустили мою мысль в неожиданном направлении. Я начинаю догадываться, что вы уже виделись с так называемым свидетелем и даже имели с ним беседу. Об этом говорит ваша осведомленность. Ну что же, примем это как свершившийся факт и попытаемся быть откровенны друг с другом. Допустим, ваш свидетель что-то такое видел. Но объясните мне, с какой стати он вдруг побежал к вам делиться своими наблюдениями? Человек этот – преступник, занимается кражами породистых собак, он и у вашего папы увел собачку. Для чего ему понадобилось искать встречи с вами? Да еще неоднократно?

– Что значит неоднократно? – насторожилась Таисия Федоровна.

– Ну как же! Ведь завтра утром вам с мужем назначена встреча в Битцевском лесопарке. Я пораскинул мозгами и решил, что так романтично может вести себя только настоящий аутло, благородный грабитель собаковладельцев… Зачем он хочет с вами встретиться?

– Откуда мне знать?

– Э-э, бросьте! Все вы отлично знаете! Прячетесь в Москве в чужой квартире, не появляетесь на похоронах собственного отца, вступаете в контакт с преступниками… Решили наложить лапу на духовное наследие отца?

– При чем тут это?!

– Не знаю. Не понимаю пока. Но могу предположить, что бумаги Звонарева каким-то образом оказались у этого собачьего вора. Или он знает, где они лежат, и теперь хочет продать эту тайну вам. К сожалению, отец ваш охладел в последнее время к нашему Союзу, иначе все, без сомнения, досталось бы нам. Но я считаю, что моральное право на нашей стороне, и намерен добиваться справедливости любыми средствами.

– Я это уже заметила, – пробормотала Таисия Федоровна. – Но чего вы от меня хотите?

– Честно говоря, пока даже не знаю, – пожал плечами Бураков. – Мне просто важно выключить вас из игры. Завтра утром мы возьмем вашего корреспондента, и, надеюсь, все части головоломки будут у нас в руках. А до той поры вам придется посидеть здесь. Возможно, возникнут вопросы.

– Вы животное! – сказала Таисия Федоровна. – Я женщина, я не могу находиться в таких условиях.

– Поверьте, даже мужчине пришлось бы туго в таких условиях, – серьезно сказал Бураков. – Но вам придется смириться. Единственное, в чем мы пойдем вам навстречу, – по необходимости вас будут выводить в туалет. Только сразу предупреждаю – если попытаетесь в этот момент выкинуть какой-нибудь номер, с вами поступят самым жестоким образом. Я не шучу.

– Вы негодяй, – с отвращением сказала Таисия Федоровна.

– Мы с вами одного поля ягода, дорогая! – фамильярно заметил Бураков. – Не изображайте из себя невинность. Может быть, я вас сильно удивлю, но позволю себе заметить, что мне известно, с кем вы вели переговоры о продаже бумаг своего отца. Спросите, откуда мне это известно? Ответ лежит на поверхности – эти господа давно положили глаз на разработки вашего отца. В первую очередь они вышли на нас. Именно тогда я имел неосторожность закинуть удочку, посоветовав академику присмотреться к передовой западной науке, которой его исследования пришлись бы очень кстати. Это было ошибкой. Ваш папа до конца оставался несгибаемым борцом за дело коммунизма. Мой намек был очень туманным, но Федор Тимофеевич больше не пожелал иметь с нами ничего общего. Наши потенциальные покупатели тоже поняли, куда ветер дует, и стали искать пути к вашему сердцу. Это оказалось совсем нетрудно. А вы-то думали, что сами всего добились? Как бы не так! Мы, конечно, попытались вернуть старика в лоно нашей организации, но он отреагировал очень резко, пригрозил, что пойдет в ФСБ, поэтому и пришлось прибегнуть к крайним мерам.

Таисия Федоровна была уязвлена в самое сердце. Этот негодяй Бураков задел самое больное. Но, судя