– Ты мне про новое направление да про свои спонсорские заслуги лапшу не вешай! – зло сказал капитан Сурков. – Я от тебя ни копейки никогда не брал и не возьму. Поэтому отвечай на вопросы, которые тебе задают! А то законным порядком пойдешь, с повесткой и протоколом…

– Понял, гражданин начальник! – криво усмехнулся Бобков и осторожно поставил ружье, прислонив его к забору. – А та хреновина, которую вы меня угадать заставляете, – это гильза стреляная, от ствола какого-то, скорее всего, от «ТТ», я думаю. Ну и что дальше?

– Дальше самое главное, – сказал Гуров. – Откуда у вас под забором эта гильза могла взяться? Даже две такие гильзы? Стреляли?

– Не при делах, гражданин начальник! – равнодушно ответил Бобков. – Может, и стреляли, но не при мне, значит.

– А в ночь на шестнадцатое где ты находился? – грубо спросил капитан Сурков. – Стрельбу рядом слышал?

– Что-то не припомню, – упрямо сказал Бобков. – Заснул, должно быть, крепко. За день так укатаешься, что ног потом не чуешь.

– Это бывает, – согласился Гуров. – Только странно получается. Вы среди бела дня нервничаете, дуло под нос всем суете, а ночью, выходит, спите как младенец? Не сходится что-то. Сдается мне, что-то вы от нас тщательно скрываете, гражданин Бобков. Но, как правильно заметил ваш земляк, мы ведь можем продолжить беседу законным порядком, в другом месте, не таком уютном. Кстати, что же вы строились на отшибе, если так всего боитесь? Или это недавние страхи?

Под градом вопросов Бобков несколько сник. Он только быстро переводил взгляд с одного лица на другое, прикидывая в уме, какую линию поведения ему занять. Наконец он что-то придумал.

– Ладно, может, и слышал я что-то, – неохотно сказал он. – Вот только какая закавыка – пьян я в ту ночь был, гражданин начальник. Нарезался до звезд в глазах. Головы поднять не мог. Слышал, какие-то разборки в роще были, а что, кто – вникать не стал. Ей-богу, не вру. Я на ночь собак спускаю. У меня, видите, кобели какие? Порвут любого. Я за ними лучше, чем за каменной стеной.

Полковник Крячко почесал в затылке и, прищурив один глаз, сказал:

– В общем, когда ты пьяный, то ничего на свете не боишься. А когда трезвый, то тут на любой пук с ружьем выскакиваешь. Это дело понятное. Я сам, как стакан приму, таких дел готов натворить – трезвый от одной мысли поседеет. А вот хозяйство свое нам показать слабо? Домишко у тебя завидный. Сам о таком мечтаю. Хотелось бы изнутри на мечту поглядеть, это как, возможно?

Бобков посмотрел на него с такой неприязнью, что у более чувствительного человека от такого взгляда на целый бы день испортилось настроение, но Крячко только улыбнулся.

– Как хотите, – буркнул Бобков, снова поднимая ружье. – Только подождите, я собак свистну. Запру от греха подальше. Они у меня чужих не любят.

Он пошел собирать собак, а Гуров, наблюдая за ним, заметил вполголоса:

– А говорил, что только на ночь собак отпускает. Боится чего-то наш Бобков! Всерьез боится.

– Он у меня не так испугается! – с угрозой в голосе сказал капитан Сурков. – Совсем обнаглел – с ружьем на представителей власти! Я еще разберусь, чем он тут занимается!

– Ну что ж, лучше поздно, чем никогда, капитан! – одобрительно заметил Крячко. – Но я бы на твоем месте на ружье не обижался – по крайней мере, будет что рассказать вечером детишкам. Представляешь, как они будут тебя слушать, широко раскрыв глаза?

Сурков посмотрел на него с удивлением, но ничего не сказал.

– Кончай трепаться, Стас! – посоветовал Гуров, видя, что Бобков возвращается. – Посерьезнее нужно быть при исполнении.

Бобков был уже без ружья. Собак он куда-то всех пристроил, и во дворе стало пусто. Подойдя ближе, он не слишком любезно сообщил, что все готово и можно заходить в дом.

– Только у меня не прибрано, – хмуро объяснил он. – Бардак, короче. Я не женат, присматривать за порядком некому.

– Да мы не расстроимся, – сказал Гуров. – Нас ваш беспорядок не смущает. Нас убийство смущает, которое в ночь на шестнадцатое произошло.

Они вошли в дом, и Бобков сразу провел их в гостиную. Несмотря на его обещания, в комнате никакого особенного беспорядка не замечалось, разве что мебели здесь было маловато, и помещение казалось необжитым.

– Убили у вас в поселке человека, – продолжил Гуров, усаживаясь на первый попавшийся стул и пристально глядя на бесстрастное лицо Бобкова. – Предположительно, из пистолета «ТТ» убили. А мы тут под вашим забором покопались и гильзу от «ТТ» нашли. Ничего себе совпадение, а? И тут же еще одно совпадение – как раз в ту роковую ночь вы сподобились напиться и ничего, ну, абсолютно ничегошеньки не слышали!

– Вы, гражданин начальник, все будто меня поймать на чем-то хотите! – с нарастающим раздражением сказал Бобков. – Разнарядка, что ли, такая пришла – все дела к празднику закрыть? А кого в козлы отпущения? Конечно, Бобкова! Он у нас сидел – пускай еще посидит. У нас тут как раз мертвяка повесить не на кого…

– Охолонись! – сказал Гуров, начиная сердиться. – С тобой по-человечески разговаривают. А ты нам мозги, между прочим, пудришь. Не слышал он, как под самым носом человека убили!

– Да не убивали тут никого! – в сердцах воскликнул Бобков.

На лице его появилось упрямое и злое выражение. Но на дне его зрачков Гуров уловил нарастающее беспокойство. Гуров понял, что будет неимоверно трудно вытянуть что-то из этого человека, но заниматься этим все равно придется, потому что Бобков врет.

– Машина у тебя имеется? – спросил Гуров.