дощатого забора выглядывала крыша барака. Было слышно, как нудно завывает одинокая циркулярная пила. Василевский въехал во двор, усыпанный опилками, и остановил машину.

Тотчас от барака навстречу ему двинулся, переваливаясь с ноги на ногу, сам Замчалов. Он постоянно горбился и щурился, вглядываясь, будто имел проблемы со зрением. На морщинистом лице его постоянно держалось озабоченное выражение. Появлению родственника он не слишком обрадовался. Однако подошел, пожал руку, критически оглядел Василевского с ног до головы.

– Какими судьбами? Надоело в Белокаменной? – спросил он, криво усмехаясь.

– Вот именно, – ответил Василевский. – Хочу у тебя пару дней побыть на свежем воздухе. Потом уеду. Как?

– Да как? Да живи, – морщась, сказал Замчалов. – Только ты учти – у меня удобств нету. И с харчами не слишком. Дела совсем плохи. Заказов раз-два и обчелся. Вон бруса одному деловому нарезали, считай все... А это мужики знакомые по дружбе попросились – машину горбыля распилить. За чисто символическую плату...

– Это хорошо, – сказал, улыбаясь, Василевский. – Значит, спокойно у тебя. А мне сейчас как раз покой нужен.

– Покой? – подозрительно спросил Замчалов и, щурясь, взглянул на родственника. – Или заболел?

– Можно и так сказать, – кивнул тот. – Машину есть куда загнать? Или так без гаража и живешь?

– Пока без гаража. Да ничего с ней не случится. У нас тут тихо. А на ночь я ворота запираю.

Василевский оглянулся на ворота. Как раз в этот самый момент снаружи подъехал небольшой джип, украшенный дополнительными никелированными фарами. Он встал прямо на выезде, слегка даже развернувшись и перекрыв ворота, так что выехать теперь с лесопилки было довольно проблематично.

Василевский невольно забеспокоился. Замкнутые пространства с некоторых пор перестали ему нравиться. Он невольно шагнул к своей машине, но потом сообразил, что это выглядит нелепо, и остановился. Замчалов посмотрел на него с удивлением.

Из джипа пока никто не выходил. Это еще больше насторожило Василевского. Он быстро оглядел двор. Старенький «УАЗ» хозяина возле барака, грузовичок с открытым верхом и опущенными бортами – возле циркулярной пилы, где, не обращая ни на кого внимания, возились трое мужиков. Там фонтаном летели опилки, и сверкало вращающееся металлическое полотно.

– У тебя черный ход есть? – негромко поинтересовался Василевский. – Ну, калитка какая-нибудь, дырка в заборе?

– Это зачем? Нету у меня ничего такого, – насупившись, ответил Замчалов. – А тебе чего, ворот мало? Не пойму я тебя.

Скрипнула дверца, и из кабины джипа медленно спустился на землю высокий, ежиком стриженный парень в черных очках на физиономии. На нем был новенький кожаный пиджак, подчеркивающий его атлетическую фигуру, и плотно сидящие на мускулистых ногах джинсы. Все так же неторопливо двигаясь, он направился в сторону беседующих родственников. Вид его самоуверенной, наглой физиономии совсем расстроил Василевского.

– Сейчас поймешь, – мрачно сказал он Замчалову. – А черный ход никогда лишним не бывает, запомни. Отвлеки его разговором. Я в дом.

Он повернулся и быстро пошел к бараку.

– Эй, не торопись! – окликнул его за спиной незнакомец. – Поговорить надо.

Василевский сделал вид, что не слышит, и только ускорил шаги. Парень в черных очках внезапно и резко побежал. Из джипа змеей выскользнул еще один – с велосипедной цепью в кулаке. Замчалов изумленно вскрикнул. Теперь за Василевским бежали двое. Он тоже перешел на бег.

Мужики, которые пилили горбыль, обернулись и с недоумением принялись наблюдать за странными перемещениями. На их спокойных, деловых лицах появилось выражение тревоги.

– Стой, сука! – грозно прикрикнули за спиной у Василевского. – Свалить захотел? Не получится. Читай молитву!

«Они все знали с самого начала! – мелькнуло в голове у Василевского. – Просто усыпляли бдительность. Надеяться не на что. В таких случаях не прощают. Черт! А я даже без пушки! Полный абзац!»

Он чувствовал, что убежать от молодых и длинноногих не получится. Инстинктивно Василевский бросился к людям – туда, где громоздилась груда любовно напиленного горбыля. Мужики, однако, не пришли в восторг от его общества и как-то все разом попятились в разные стороны. Деревяшка, которую они пилили, оставшись без присмотра, подскочила на вращающемся зубчатом лезвии, взлетела в воздух и, разломившись на две части, шлепнулась наземь с громким вибрирующим звуком.

Василевский наклонился и подхватил с земли деревянный огрызок длиной в полтора метра. Со штакетиной в руках он обернулся к преследователям.

Парень в очках остановился в четырех шагах от него, скривил губы и полез под пиджак. Василевский понял, что последует дальше, и без колебаний шарахнул очкастого по голове деревяшкой.

Удар был крепок. Парень качнулся и зашатался, теряя сознание. Глаза его помутнели. Но второй, размахивая цепью, бросился на Василевского и первым ударом попытался рассечь ему лицо. Василевский выставил доску, и цепь обмоталась вокруг нее. Парень зарычал и пихнул Василевского в грудь, обрушился на него, как барс. Они сцепились. Горбыль с цепью полетели в пыль.

Парень без особого труда опрокинул Василевского на деревянную станину. Над головой у того завывала циркулярка – Василевскому даже показалось, что от исходящего от нее ветра у него шевелятся волосы. Ледяной страх сковал грудь.

Нечеловеческим усилием он сумел оторваться от засыпанной опилками станины и попытался оттолкнуть от себя противника. Парень был гораздо сильнее и с настойчивостью маньяка опять попытался согнуть Василевского, чтобы тот упал на вращающееся полотно.

Чувствуя близость смертоносного металла позвоночником, Василевский боролся из последних сил. Он все пытался извернуться так, чтобы молодой его соперник оказался на его месте – тогда появился бы шанс опрокинуть его спиной на пилу. Это была схватка на самом пике отчаяния. Василевский уже понял, что малой кровью ему никак не отделаться. Он сам подставился – исчез из города, в пустынном месте подвергся нападению двух никому не известных бандитов – на что ему было рассчитывать?

Молодой опять начал брать верх. Окаменев лицом, он все сильнее и сильнее пригибал Василевского к доскам. В глазах у Василевского появилась смертная чернота. Ему захотелось закричать, завыть по- звериному, но уже не оставалось на это сил.

И вдруг что-то произошло. Давление ослабло. Перед глазами Василевского будто вспышка мелькнула. Парень, который должен был вот-вот его убить, вдруг резко ослабил хватку, качнулся куда-то вбок и пропал. Потом раздался страшный крик, а Василевский без сил свалился под станину циркулярной пилы, на опилки, и, кажется, у него случился обморок.

Когда он открыл глаза, над ним суетился Замчалов.

– Целый? – спросил он с надеждой. – Ну, слава богу! За руль сесть сможешь?

– Где эти? – с усилием спросил Василевский, поднимаясь на локтях.

– Готовы, – сообщил Замчалов с какой-то странной интонацией. – Одного ты сам зашиб. А другой, видишь, по нечаянности на пилу упал. Я его от тебя оттаскивал, а он упал. Вроде поранился.

– И что теперь? – спросил Василевский, не узнавая своего голоса.

– Теперь тебе лучше уехать, – убежденно сказал Петр. – Мы тут с мужиками прикинули – у этих при себе шесть штук было. Ну, и тачку черным загоним – навар поровну. Не пропадать же добру.

– А мертвяки?

– Мертвяков схороним, – успокоил Замчалов. – Предадим, как говорится, земле.

Утро выдалось промозглое. Туман висел над высоким забором СИЗО, цепляясь за шипастые извивы колючей проволоки. Раздавшийся среди полной тишины скрип железной двери прозвучал для уха полковника Крячко сладкой музыкой. Он толкнул дверцу своего старого, раздолбанного «Мерседеса» и выскочил на мостовую. Он собирался помочь выйти из машины Марии Строевой, но она сама уже не могла больше ждать. Шум отпираемой темницы прозвучал и для нее своеобразным сигналом. Она невольно подалась в сторону тюрьмы, сжимая от волнения тонкие, бледные пальцы.

На крыльце появилась высокая, подтянутая фигура. Ошибиться было невозможно – Гуров. Полковник