наклонностями… Это было не так уж сложно. Тем более что таких девушек – масса. Потом всю эту информацию я сливал Охотнику. Чем руководствовался он в дальнейшем выборе, мне неизвестно. Он работал нестандартно…

– А что потом, Леонид?

– Когда «потом»?

– Что происходило с девушками, когда Охотник обрабатывал их и они готовы были бежать за ним хоть на край света?

Похоже, в этом месте для Дмитрука начинался новый переломный момент. Он замолчал и с опаской покосился на Крячко. Последний все еще нависал над ним, готовый к сокрушительным действиям. Кровотечение из носа Леонида прекратилось. Почувствовав острую нехватку живительного воздуха, он расстегнул ворот рубашки.

– После они снова поступали ко мне, – сказал он. – Это было второй частью моей работы в организации. Я выполнял функции перевозчика. Охотник звонил мне, мы договаривались о встрече, он и девушка к этому моменту уже были готовы к путешествию… Ну, в том смысле, что мы сразу следовали в аэропорт…

– У них был багаж?

Дмитрук помотал головой:

– Нет, все выглядело иначе. Охотника, как он говорил девушке, срочно отправляли в какую-нибудь плановую командировку, или нужно было как можно скорее навестить кого-то из дальних родственников. Причины могли быть различные… В зависимости от того, за кого он выдавал себя при знакомстве. Ну а влюбленная дамочка, не желая разлуки с объектом своих воздыханий, самостоятельно вызывалась сопровождать его. Он раздумывал, наверное, старался утрясти сей щекотливый вопрос и, естественно, в итоге решал его в пользу своей пассии.

– А вы?

– Я всегда был его сопровождающим лицом. Либо двоюродный брат, либо партнер по бизнесу, либо друг, уже проживающий там, за рубежом… Мы приезжали в аэропорт. В наличии два билета. Охотник отдавал девушке свой, а сам якобы отправлялся в кассы, приобрести себе новый, ссылаясь на то, что у него есть там определенный блат. Звонил он, уже когда мы шли на посадку. Говорил, что билеты взял и присоединится к нам, когда мы уже будем в салоне. Звонил девушке, но потом просил передать трубку мне. Давал последние инструкции, и таким образом мы достигали того, что ее мобильник оставался у меня.

– То есть лишали ее возможности позвонить кому бы то ни было? – прищурился Гуров.

– Да. И мы вылетали…

– А в самолете?..

– В самолете я делал ей укол. – Дмитрук небрежно пожал плечами. – Состав вводимого препарата назвать не могу, я не медик… Но она быстро засыпала. До самого конца пути. Но и по приземлении вела себя еще достаточно вяло. На разговоры и вопросы не реагировала. В Самарканде нас встречали. Как правило, двое…

– В Самарканде? – Гуров прерывал повествование, когда ему становился непонятен ход событий, излагаемых Леонидом. – Каким образом вы оказывались в Самарканде?

– Мы туда и вылетали. Девушка знала об этом…

Что ж, теперь в целом картина была понятна для оперативников. Вместо версии о маньяке-убийце они столкнулись с совсем иной формой преступления. Бизнес, построенный на продаже живого товара. На девушках, которых в итоге превращали в секс-рабынь в далеких Арабских Эмиратах. Сама по себе задумка была не нова. Сыщикам приходилось сталкиваться с подобными разработками. Но впервые Гуров видел столь изощренную форму подхода к представительницам женского пола на начальном этапе операции. Их ловили даже не на деньги и не на красивую жизнь. Их ловили на чувства, играли на самом сокровенном, на самых ранимых уголках души. Неизвестный пока Охотник ставил на любовь. Причем ставил безошибочно.

– Что же происходило в Самарканде? – продолжил приватный допрос полковник.

Из кухни выползла рыжая Хильда, продефилировала мимо оперативников и принялась ластиться к хозяину. Дмитрук небрежно оттолкнул ее носком ботинка. Кошка обиженно мяукнула, но уже через пару секунд миролюбиво предприняла новую атаку.

– Ничего определенного сказать не могу.

Лицо Леонида омрачилось. Вероятно, сейчас, когда он излил душу, его сознание посетила мысль о собственных перспективах. Что теперь сделают с ним сотрудники уголовного розыска, когда он станет для них отыгранной картой? Бросят до суда в камеру и благополучно забудут о его существовании? Или ему зачтется то, что он оказался таким покладистым и разговорчивым?

– Как я уже сказал, обычно девушек встречали в аэропорту Самарканда два человека. Оба узбеки по национальности. Я и не общался с ними. Они забирали девушку, отдавали мне деньги, и я возвращался обратно в Москву. Ни дня не задерживался в их суверенном государстве. Не люблю узбеков… О судьбе наших дам в дальнейшем я не интересовался, но догадаться ведь несложно. Да?

Да, догадаться было несложно. У Гурова возникло непреодолимое желание ударить Леонида. А еще лучше раздавить его, как клопа, как мерзкую жалкую букашку. Или как минимум подать сигнал Крячко. Тот уж точно не станет сдерживать эмоций, которые сейчас без труда читались на лице соратника. Но Гуров сдержал себя.

– Сколько было девушек и кто они? Можете назвать имена, фамилии?

– Четыре. – Дмитрук снова оттолкнул ногой толстую кошку, и на этот раз обиженное животное не вернулось. Гордо подняв голову, Хильда удалилась. – Фамилий я, естественно, не знаю. Не интересовался. А имена… Охотник называл их… Постойте, – он наморщил лоб, копаясь в закоулках сознания, – последняя была Люда. Перед ней Ира. До этого, кажется, Марина. Да, точно Марина. А самую первую звали Света. Разбитная такая деваха. Мне она почему-то больше всех понравилась. Красивые глаза, яркая, броская внешность, фигурка… Не знаю, но тогда… Может, от того, что это было первый раз? – Дмитрук пожал плечами. – Но когда они вручили мне деньги за Свету, честное слово, мне казалось, что купюры руки насквозь прожигают.