обращал никакого внимания. Повернул ключ в замке зажигания, выжал сцепление и стронул «шестерку» с места. Вырулил со двора и, не снимая ноги с акселератора, взял курс на Кольцевую. Если Лариса еще жива, он обязательно вытащит ее из лап этого оборотня.

«Митино! – без перерыва стучало в голове Крячко. – Митино!»

Гуров практически волоком затащил бледного, как сама смерть, Бесшапошникова к себе в кабинет и швырнул на стул, стоящий по центру. Себе взял другой и, оседлав его верхом, разместился напротив. Губы Александра Ивановича, затравленно смотревшего на сыщика, дрожали, как у алкоголика с многолетним стажем. Пальцы вцепились в сиденье.

– Итак? – Гуров демонстративно хрустнул суставами, словно разминая их перед тем, как начать бить задержанного. – Я готов к общению с вами.

– Я не могу…

Бесшапошников повторял эту фразу всю дорогу до управления. Ничего больше он не произносил. Гуров и не настаивал. Тогда. Но не сейчас.

– Придется смочь, – спокойно проговорил он. – Кто стоит за вашим бизнесом, Александр Иванович?

Бесшапошников молчал.

– Послушайте. – Гуров покачнулся на стуле так, что задние ножки оторвались от пола. – Вам когда- нибудь приходилось слышать о том, как избивают людей в этих стенах? Причем доказать это совершенно невозможно. Тяжелый предмет, например, металлическая ручка швабры, оборачивается газетой, и тогда удары от этого не менее болезненные, но следов никаких не остается. Синяков, ссадин и тому подобного… Хотите проверить на практике?

– Но ведь это лучше, чем смерть? Правда?

Преодолеть страх перед теми, чьи длинные руки, по мнению самого Бесшапошникова, способны достать его где угодно, оказалось не так-то просто. И если в их первую встречу перед Гуровым предстал уверенный в себе и независимый предприниматель, то теперь полковник видел раздавленного ужасом и жалостью к самому себе маленького человека. Судя по всему, беседа предстояла не из легких.

– Не уверен. – Сыщик покачал головой. – Вас когда-нибудь били по-настоящему, Александр Иванович?

Тот только покачал головой.

– Это очень больно. Настолько больно, что человек порой перестает контролировать собственное сознание. И тогда он машинально выбалтывает все. Даже то, чего, казалось бы, и сам раньше не помнил…

Гуров коротко бросил взгляд на свои наручные часы. Интересно, сколько времени у него еще есть в запасе до того, как ФСБ узнает о проведенной в «Местардже» операции? Возможно, им уже известно об этом. Некоторое время понадобится на то, чтобы связаться с Орловым, ну а Петя будет держать оборону, пока у него хватит сил. В любом случае драгоценные секунды катастрофически истекали. А по внешним признакам Бесшапошникова было видно, что он на грани истерики. Или сломается, или впадет в состояние анабиоза. Одно из двух. Третьего, как говорится, не дано.

– Приступим?

Полковник шумно сдвинул стул, поднимаясь на ноги, и принялся неторопливо расстегивать пуговицы на рубашке. Он нарочно вел себя так, словно у него имелось неограниченное количество времени. И это должно было подействовать на Бесшапошникова.

– Нет, подождите. – Александр Иванович машинально прикрыл руками лицо. – Не надо. Почему вы не хотите меня понять?

– Понять в чем? – Гуров остановился, пристально наблюдая за тем, как Бесшапошников буквально съеживается под его взглядом. – В том, как благодаря вашим деяниям отравилось несколько десятков человек по всей России? А сколько еще было бы жертв, если бы вас не остановили? Сотни? Тысячи? Миллионы? Вы хоть отдаете себе отчет…

– Отдаю, – перебил его Бесшапошников. Глаза его бегали из стороны в сторону. – Я всегда отдавал себе в этом отчет. Но ничего не мог изменить. У меня не было выбора.

– Вот как?

– Да. Меня принудили…

– Кто?

– Вот этого-то я сказать и не могу. – Задержанный быстро замотал головой из стороны в сторону. – Я могу сказать вам все остальное, но не это. Я готов рассказать о том, как осуществлялось производство, как мы выходили на крупных оптовиков, кто был в системе, но…

– Все то, что вы перечислили, мы уже и так знаем, – соврал Гуров. Конечно, определенная информация на этот счет у него уже имелась, но полная картина отсутствовала. Однако полковник считал, что с этим вопросом можно и повременить. Важно было установить другое. – Показаний Широкова, Минаева и Елисеева уже хватает с избытком на то, чтобы все вы своей дружной компанией отправились за решетку на долгий срок, а уже имеющуюся в обороте продукцию отследили и изъяли. Но в любой организации есть место для лидера. Для того, на чьи плечи ляжет основная ответственность за происшедшее. Хотите стать таким лидером? Хотите самый большой срок, Александр Иванович? Я ведь знаю, что идея не ваша…

– Лучше самый большой срок, чем смерть, – выдавил из себя Бесшапошников.

– Кого вы боитесь?

– Зачем вы играете со мной в прятки? – Он снова ушел от прямого ответа. – Вам прекрасно известно, что во главе всего этого стоит человек в погонах. Иначе вы бы так не суетились. Верно?

– Верно, – не стал отрицать полковник.

– Только вы не знаете, кто этот человек. Но вы должны понять, что я не столько боюсь его самого, сколько его связей. Меня ведь все равно отправят в тюрьму. Так? Но если я выдам его, то не протяну в камере и суток. Он легко устроит это. А так у меня есть шанс благополучно досидеть…

– Нет у вас такого шанса! – сорвался Гуров. – Я его вам не дам! Думаете, у меня связей меньше и я не смогу устроить то, о чем вы только что сказали?

– Вы не можете так поступить…

– Отчего же? Вы же меня совсем не знаете. С чего такая уверенность, Александр Иванович?

Бесшапошников уже не торопился с новым ответом. Сидел, тяжело дыша и глядя не на Гурова, а в сторону.

– Можно мне стакан воды? – попросил он после непродолжительной паузы.

– И после этого мы поговорим?

– Возможно.

Гуров пожал плечами, прошел к небольшому шкафчику в углу кабинета и извлек из него графин с водой. Затем достал обычный граненый стакан и наполнил его до краев. Передал Бесшапошникову. Тот жадно припал губами к стеклянному краешку и стал пить. Этот процесс, как показалось Гурову, длился неимоверно долго, но то, что произошло после того, как Александр Иванович осушил стакан до дна, и подавно не входило в планы полковника. Действия Бесшапошникова застали его врасплох. Задержанный со всей силы шарахнул стакан об пол, и тот разлетелся на осколки. Гуров отбросил графин, но Бесшапошников уже нырнул вниз и подобрал самый большой осколок. Вооружившись им, как ножом, он кинулся на сыщика, и Гуров едва успел отклониться. Ребром ладони полковник ударил Бесшапошникова в спину, придавая ему дополнительное ускорение, и тот, пролетев вперед, врезался лбом в стену. Гуров достал «штайр» и навел его на осевшего на пол Бесшапошникова. Александр Иванович затравленно заглянул в смотревшее на него дуло пистолета, нервно сглотнул, и по его морщинистым щекам покатились слезы. Подняв левую руку на уровень лица, он печально взглянул на нее, затем поднес к ней правую и осколком стакана резко полоснул себя по венам.

– Ах, черт!

Гуров рванул вперед и вырвал из рук Бесшапошникова осколок. Кровь хлестала из взрезанного запястья. Глаза Бесшапошникова безжизненно закатились, но на губах появилась глупая улыбка.

Гуров распахнул дверь в коридор. Боровиков стоял, прислонившись спиной к противоположной стене, и лениво перекатывал на зубах изжеванную спичку. Цаплина не было.

– Володя, зайди ко мне, – быстро произнес полковник и вернулся обратно в кабинет.