Гуров покачал головой, но аккуратно взял купюру за кончик и вложил в бумажник.

– Тебе надо было ее сразу в отдельный конверт положить, – в шутку сказал он.

– Да кабы я знал! – протянул парень, до которого юмор уже не доходил.

Впрочем, в следующую минуту самому Гурову стало уже не до шуток, потому что примчался Веригин, на котором буквально лица не было. Вместе с ним появились невысокий мрачный человек в форме железнодорожника и возбужденная проводница, которую Гуров недавно отправил за начальником поезда. И еще Веригин вел с собой, придерживая за локоть, полуодетого и встрепанного очкарика, который ошарашенно вертел по сторонам головой и был похож на пойманного с поличным «зайца».

– Товарищ полковник! – лихорадочно затараторил Веригин. – Нет проводника! И след простыл! Честное слово! Говорят, смылся. Ей-богу, я не вру – вот этот человек сам видел. А купе проводника пустое, и сменщика нет.

– Вы про Егорычева говорите? – вмешался в разговор человек в железнодорожной форме. – Егорычев без сменщика работал. Дефицит кадров. А он у нас двужильный. За двоих, если надо, работает и глазом не моргнет. Я не представился – начальник поезда Дронов. Мне сказали, что в поезде московская милиция…

– Милиция в поезде, это верно, – нетерпеливо перебил Гуров. – А вот где ваш проводник, уважаемый?

– А он, когда поезд остановился и все начали тут орать и бегать, – вдруг сказал человек в очках, – дверь на ту сторону открыл и зачем-то в лес побежал. Я сам видел. Я еще подумал – зачем это он в лес бежит? Может, думаю, поезд вот-вот взорваться должен? Хотел и сам бежать, а тут…

– Что? – удивился начальник поезда. – Егорычев – в лес? Что за чепуха? Вам это приснилось, любезный!

– Я с верхней полки упал, – мирно сказал очкарик. – Попробуйте в таком положении поспать!

– Ну, значит, вы головой ударились, – не сдавался Дронов. – Придумать такое – Егорычев в лес побежал!

– Не знаю, Егорычев он или не Егорычев, – упрямо заявил очкарик. – Но проводник в лес побежал. Высокий такой, в форменной рубашке. Еще сумка у него в руке была – тяжелая…

– Сумка?! – воскликнул Гуров. – Показывайте, куда он побежал, быстро!

Очкарик махнул рукой направо.

– Я слышал, что там еще люди в лес побежали, – объяснил он. – Только те налево, а этот – направо. Посмотрите сами, там в тамбуре дверь открыта.

– Когда это случилось? – спросил Гуров.

– Да, по-моему, сразу. Как только поезд остановился, – сказал очкарик. – А может, чуть-чуть погодя. Я время не засекал.

– Егорычев в лес побежал, – потрясенно повторил начальник поезда. – Бред.

– Вот что, господин Дронов, – решительно сказал ему Гуров. – Сейчас мы пойдем к вам и свяжемся с ближайшей станцией. У нас тяжелораненый и в бегах целая банда. Нужно предупредить местное УВД, чтобы перекрыли дороги…

Сзади послышался шум. Гуров обернулся и увидел врача, который по-прежнему был в пижамной куртке.

– Кто здесь начальник? – уверенным голосом произнес он, но, увидев Гурова, дальше почему-то обращался уже только к нему: – Вашего раненого я осмотрел, сделал, что было возможно в данных условиях. Но положение критическое. Если мы в течение часа не доставим его в больницу…

– Через час мы будем в Рузаевке, – сказал начальник поезда. – Даже раньше. Там хорошая больница.

Гуров на секунду задумался, а потом махнул рукой.

– Отправляйте состав! – сказал он. – Веригин, будешь сопровождать Бардина. Проследишь, чтобы все было как надо. А по пути свяжешься с местным начальством и доложишь ему все, о чем я тут говорил. Да, и вот еще – собери все данные об этом Егорычеве, все, что сумеешь. Дронов тебе поможет. Задание ответственное, не подведи.

– Есть не подвести, – растерянно проговорил Веригин, с тревогой посматривая на Гурова. – А вы куда, товарищ полковник?

– В лес, – коротко сказал Гуров. – Хочу спросить у Егорычева, зачем он туда побежал.

Фора у беглого проводника была порядочная. К тому же он наверняка ориентировался на местности лучше Гурова, а у того не было даже карты.

Из-за темных верхушек сосен медленно поднимался рассвет. Небо делалось серебристого цвета, тени между деревьев светлели и растекались по усыпанной хвоей земле. В чаще начинали посвистывать птицы.

Гуров с самого начала наметил примерный маршрут: в том месте, где проводник спрыгнул на насыпь, остались вмятины от его каблуков. Вмятины были глубокие, и Гуров уже не сомневался – ноша у Егорычева была тяжелой.

Дальше следы, как и положено, терялись, и Гуров шел наугад, сообразуясь с логикой ситуации. Поскольку для Егорычева главную опасность представляла сейчас железная дорога, значит, он должен был стремиться уйти от нее возможно дальше. А направился он в сторону, прямо противоположную той, куда бежали остальные участники заварушки, потому что их бегство было просто отвлекающим маневром – теперь это представлялось Гурову фактом, не требующим доказательств.