влезет. У него кругом друзья. И даже не столько друзья, сколько деньги. И он, честно говоря, является только посредником. Если кто-то пристроился на телевидении, это означает только одно – этот «кто-то» хорошо дал на лапу. То, что он научился у нас немного дрыгать ногами и кое-как поставил дикцию, не так важно. Важно, что Игнатьев подсказал ему, кому следует дать!

– Кстати, о друзьях, – вспомнил Гуров. – Игнатьев намекал, что у него даже в Кремле…

– Наверняка он называл вам фамилию Лавлинцев! – уверенно заявил Сизов. – Это и верно, и неверно. Лавлинцев действительно работал какое-то время в администрации президента, а точнее – в пресс-службе. Но, знаете, это не тот человек, который может сделать великую карьеру. Это человек такого, знаете, богемного склада. Любит выпить, ходит на все театральные премьеры, облизывается на актрис, пописывает стишки… На этой почве Игнатьев с ним и сошелся. Сейчас Лавлинцев всего лишь дутая величина – подвизается в каком-то фонде. Конечно, связи у него остались, и для Игнатьева он просто клад. Ведь Игнатьев – это организм, который питается информацией. Понимаете, если в нужное время упомянуть нужную фамилию, можно горы свернуть.

– Но студию он все-таки прикрывает, – задумчиво проговорил Гуров. – Какая-то новая идея или дело в другом?

– Трудно сказать, – пожал плечами Сизов. – У него ведь, кроме студии, вечно какие-то дела. Он то и дело куда-то уезжает. Берет своего шофера, наглаживается, напомаживается – и в путь. Две-три недели его нет. Потом опять появляется, как правило, воодушевленный и довольный. И тут начинаются всякие визиты, рестораны, подарки…

– Кому, простите, подарки? – не понял Гуров.

– Да вот хотя бы той самой Тумановой, адреса которой он якобы не знает, – зло усмехнулся Сизов. – Она же его любовница! Была… Тут ведь еще какая причина, что он хочет студию прикрыть? У них же с Тумановой разрыв произошел. Поймала она его с другой, что ли, или стукнул ей кто-то – в общем, имел место факт измены. Вот Туманова и хлопнула дверью. Просто ушла, и все. Так что формально наша студия уже с мая не работает. Просто фантом. Вывеска есть, а под вывеской пустота.

– Вывеска есть, а под вывеской пустота… – эхом откликнулся Гуров. – А вы случайно ничего не слышали о такой фирме – «Маркет-Тим»?

Сизов сделал удивленные глаза.

– Нет, не слышал. А должен?

– Нет, совсем не обязательно, – махнул рукой Гуров. – Это я так. К слову пришлось. У меня к вам последний вопрос. Вы-то нам с адресом Тумановой помочь можете?

– Разумеется, – кивнул Сизов. – Я знаю, где она живет. Как-то в самом начале нашей деятельности я был у нее в гостях – она вечеринку устраивала. Она живет на Красной Пресне в «сталинском» доме. У нее уютная квартирка. Сейчас я черкну вам адрес.

Получив записку с адресом, Гуров показал Сизову две фотографии – Вельского и Тумановой.

– Это она? – Сизов согласно кивнул. – А этого человека вы никогда не видели? Может быть, он когда- нибудь заходил к Тумановой, не помните?

Но на этот вопрос Сизов совершенно определенно ответил, что такого человека в обществе Тумановой он никогда не видел. Поняв, что больше из танцора ему ничего не вытянуть, Гуров раскланялся и попросил:

– Пока никому не рассказывайте о нашей беседе. Даже если очень захочется. В подробности вдаваться не буду, но дело может оказаться очень серьезным.

Приехав на Красную Пресню, Гуров и Крячко провели в машине небольшое совещание. На повестке дня стоял один вопрос – что делать с Тумановой. Крячко настаивал на немедленном к ней визите. Гуров, памятуя осечку с Вельским, колебался.

– Без ведома руководства, рискуя лампасами? – покачивая головой, пробормотал он. – Лампасов не жалко, да Петра подводить не хочется. Если опять упустим Вельского, скандал может получиться. Обязательно скажут – ну у тебя и кадры! Да и самим вроде неудобно на одни грабли два раза наступать.

– Грабли для того и существуют, – упрямо возразил Крячко. – А у меня вот предчувствие, что Вельский прячется как раз у Тумановой и мы можем захватить его врасплох. А если не подсуетимся, то сделаем огромную глупость. Он ведь в любую минуту может сняться с якоря. Вот мы сейчас повернем за угол, а он как раз выйдет из дома и отправится на вокзал.

– А на вокзале его возьмут.

– Как же, взяли! – скептически отозвался Крячко. – Про закон бутерброда слыхал?

– Если тебе верить, так он давно уже скрылся из города.

– А скрылся – еще лучше, – совершенно непоследовательно сказал Крячко. – Значит, у Тумановой нам нечего опасаться и надо брать ее в оборот.

– Удивительно ясно ты мыслишь! – с неудовольствием заметил Гуров. – Вот только бегаешь плохо. В прошлый раз Вельский тебя на раз сделал.

– Он не в беге меня сделал. Он на прыжке выиграл. А у этой дамочки пятый этаж – сильно не распрыгаешься.

– Ты не забывай, что он и стрелять мастер, – напомнил Гуров. – Особенно в упор.

– Так вроде мы у него инвентарь конфисковали? – не слишком уверенно сказал Крячко.

– Вот именно вроде, – заключил Гуров.

На некоторое время они замолчали, думая об одном и том же, но не торопясь излагать свои мысли. Гуров понимал, что Крячко движет довольно-таки легкомысленное желание решить проблему одним лихим наскоком. О том, что таким образом можно все испортить, он не задумывается, полагая, что думать должен Гуров. Гуров этим и занимался, склоняясь к тому, что преждевременное вмешательство в дела Тумановой