—
Что-то, возможно, и обломится, — пробормотал Уолш. — Но нам-то нужен сам хозяин телеги…
—
Куда вы клоните, Генри?
—
Необходимо подстраховаться, сэр.
—
То есть?
—
Я ничего не могу поделать с ощущением, что нам вряд ли удастся выманить Цвигуна за кордон. Да и все оперативные данные говорят в пользу этого предчувствия…
—
Чего же тогда стоит вся операция? — очень тихо, почти шепотом произнес директор. — Вы отдаете себе отчет, Генри, что…
—
Дайте мне высказать мысль до конца, сэр!
—
Простите, Генри…
—
Вся операция развивается — во всяком случае, пока — именно в том направлении, в каком мы планировали… — Уолш по-прежнему вертел в руках металлическую оправу очков, устремив несфокусированный, какой-то РАСПЛЫВЧАТЫЙ взгляд поверх головы своего босса. — Не мне объяснять вам, сэр, что любая стратегическая акция изначально имеет узкие, труднопрогнозируемые места. И самой труднопрогнозируемой является конечная цель. Можете считать меня перестраховщиком, сэр, но я не могу избавиться от мысли, что мы использовали не все резервы.
—
Вы хотите предложить что-то совершенно несуразное, Генри?
—
Почему вы так решили, сэр? — улыбнулся Уолш.
—
Потому, что увертюра не может быть длиннее оперы!
—
Тогда последний штрих к увертюре, сэр, и я перехожу к делу.
—
Слушаю, — вздохнул директор и сплел холеные белые пальцы на плоском, как у тренированного легкоатлета, животе.
—
У меня был друг, профессиональный художник. Так вот, как-то раз я совершенно случайно, без предупреждения, зашел к нему в гости за несколько минут до того, как к нему должен был явиться покупатель его новой картины. И знаете, чем был занят этот странный человек?^ Он стоял перед полностью готовой, ЗАКОНЧЕННОЙ картиной и подтирал изнанкой своего трехсотдолларового галстука какой-то микроскопический мазок, казавшийся ему недостаточно выразительным…
—
Считайте, что я оценил вашу аллегорию, Генри. Что дальше?
—
Надо выйти на Андропова, сэр! — быстро произнес Уолш. — Как говорится, последний штрих.
—
Это невозможно, Генри! — твердо проговорил директор ЦРУ и покачал головой.
—
Это необходимо, сэр! Только Андропов может заставить Цвигуна двинуться с места и обеспечить тем самым стопроцентное достижение цели операции. Причем заставить так, что это не вызовет никаких подозрений.
—
Мы нарушаем правила, которые сами же сформулировали.
—
Правила — не догма, сэр! — Уолш надел очки и пристально посмотрел на своего босса. — Обстоятельства имеют свойство динамично меняться. Тем более в нашем деле. Андропову известно, для кого мы стараемся. Он умный человек, блестящий аналитик, шеф одной из самых мощных разведслужб в мире. Аналогичная проблема вполне могла возникнуть и в его хозяйстве. Следовательно, он вполне способен понять нюанс: если мы, невзирая ни на что, обращаемся к нему за конкретной помощью, значит, заинтересованы в успехе дела даже больше, чем он это мог предположить…
—
Это изменение плана, утвержденного президентом… — Голос директора ЦРУ звучал глухо. — Я не могу пойти на это без согласования. А любое согласование с президентом вызовет его однозначное «нет». Это настолько очевидно, что нет смысла тратить время на дорогу до Белого дома.
—
А вы не согласовывайте, сэр, — посоветовал Уолш и неожиданно подмигнул директору. — У президента и без нас полно проблем.
—
Вы понимаете, что говорите, Уолш? — резкие черты лица директора как-то еразу отвердели, словно кто-то невидимый залил их густым раствором гипса.
—
Да, сэр! — по-военному четко откликнулся шеф оперативного управления ЦРУ. — Вам нет никакой необходимости ставить в известность президента о тактических нюансах развития операции.
—
И это вы называете тактическим нюансом? — Белесые брови директора ЦРУ взлетели вверх.
—
Если я объясню вам, сэр, КАК я намерен подключить к нашему общему делу господина Андропова, то, смею предположить, вы согласитесь…
3. САН-ПАУЛО. КОНСПИРАТИВНАЯ ВИЛЛА ГРУ В РАЙОНЕ ОЛИВИЯ-КОЛИНОС
Апрель 1978 года
…Юджин выглядел свежим, отдохнувшим и явно пребывал в прекрасном настроении.
—
Что это ты так радуешься? — спросила я, чувствуя, как действует на нервы его беззаботная веселость. — Неужели, наконец, произошло что-то хорошее?
—
Естественно, произошло: я вижу тебя.
—
Это не я, дурной! Тебя обманывают!
—
Тебе нужно как следует отдохнуть, Вэл.
—
Это тебе нужно отдохнуть! Неужели ты не видишь?! Перед тобой совершенно другая женщина, которую загримировали под меня.
—
Я лучше тебя разбираюсь в тебе… — Юджин улыбался и гладил меня по щеке. Очень нежно, кончиками пальцев. Это было так приятно, что у меня запершило в горле.
—
Сделай еще раз так.
—
Так?
—
Да…
Я почувствовала, что плачу.
—
Где ты был, Юджин? Куда они тебя засунули, дорогой?
—
Я все время был рядом, Вэл. Просто Ты не замечала этого.
—
Этого не может быть!
—
Может.
—
А почему я замечаю сейчас?
—
Наверное, ты умнеешь. Когда-нибудь это должно было случиться.
—
Ты специально меня злишь?
—
Ага!
—
Зачем?
—
Я люблю тебя!
—
Обними меня.
—
Я не могу.
—
Ты опять на работе?
—
Не только я — ты тоже.
—
Твоя работа — быть возле меня.
—
В конторе так не считают.
—
А мне плевать на твою контору! И на все конторы в мире! Какое нам до них дело?!
—
Никакого. Ты права.
