— Надеюсь, у тебя дела лучше, чем у меня.

— В чем дело?

— Ленку забрали.

В глазах у нее потемнело. Она некоторое время ловила воздух распахнутым ртом, потом наконец собралась с силами и выдавила:

— Господи, за что?

— Как это — за что? — Голос у него звучал недоверчиво. — Ты меня вообще слушаешь? Я же тебе говорю — ее увезли в больницу.

— Первый раз слышу! Я думала — в милицию!

— За что?! — в свою очередь воскликнул он.

— Вот и я удивилась… А что с ней такое? Нервный срыв, что ли?

— Да, но это не главное. Срыв я бы еще пережил. Она наглоталась таблеток.

— Ленка?! — изумилась она. — Сознательно наглоталась?

— А ты думаешь — случайно?! По рассеянности выпила две упаковки снотворного?! Прихожу домой вчера вечером от тебя, гляжу — она лежит в постели, глаза закрыты, дышит тихо. Я успокоился — хоть уснула. Знаешь, я за нее боялся в последнее время. Ей вся эта история тяжело далась!

— Почему-то тяжелее, чем мне и тебе, — проворчала Анжелика. — А ведь она ему никто! Когда она начинала закатывать нам сцены или падать в свои обмороки, мне казалось, что она это делает специально, чтобы доказать, какая я бессердечная.

— Но она это делала не специально.. — уныло возразил он. — Лена не такой человек. Я всегда считал ее более выносливой… Во всяком случае, ломать комедию она бы не стала. Ей действительно было плохо, а мы не понимали… К утру до меня дошло, что спит она как-то чересчур спокойно, не вздыхает, не ворочается. А в последнее время у нее был такой нервный сон! Смотрю на стол — там пустой стакан, бутылка воды рядом и бумажки. Я сперва внимания не обратил, а тут стал рассматривать. И обнаружил, что все это от снотворного. Стал ее толкать — не просыпается. Но сердце еще прослушивалось, только так тихо, жутко… Я вызвал «скорую», ее увезли…

— И как она?

— Сделали промывание, но она без сознания. Я только что из больницы… Не могу понять, что случилось.

— Она тебе все объяснит, когда выйдет.

— Сомневаюсь, что она захочет что-то объяснять… Знаешь, я был свиньей.

— Представь, я только что думала то же самое о себе! — вздохнула Анжелика.

— И потом, меня беспокоит то, что это привлечет внимание милиции. Как ты думаешь — ведь привлечет? Все же покушение на самоубийство…

— В свете того, что убили Игоря, может, и привлечет… Слишком много смертей на одну семью, пусть и недружную…

— Типун тебе на язык, она не умерла! — испугался Саша. — Жаль, что не написала записки… Не знаю, что в милиции говорить… Хочется куда-нибудь пойти… Ты не хочешь развеяться? Я все равно ей не помогу, а сам могу свихнуться в этой квартире, рядом с этой постелью!

— Выбрось постель и купи новую, — посоветовала она. — Деньги теперь у тебя есть. И вообще, что это вы, мужики, такие нытики?!

— Кто — все?

— Ты и Юра.

— А он не заходил?

— Я ему не открою, если зайдет. Он от меня бегал, когда надо было показания давать, теперь я от него побегаю.

— Лика…

— Да ничего с ним не случится! С этой бальзаковской женщиной тоже!

— Слушай, — спросил он почти заискивающе, — а ты не хочешь нынче вечером наведаться на «Александр Блок»? В этом месте у меня не то что грустные мысли пропадают, но и вообще всякие…

Анжелика подскочила:

— Ну, ты!

Ничего более красноречивого она сказать не смогла, но Саша все понял:

— Поеду один. Не думал, что ты станешь такая правильная. С чего бы это?

Она бросила трубку. «Все рехнулись! Ленка, Саша, Юра, его мамаша и я за компанию! Если так дальше пойдет, в конце концов соберемся и пойдем признаваться, что Игоря укокошили мы!»

Телефон зазвонил снова, она с ненавистью взглянула на него и решила выдержать характер. Когда подняла трубку, там были только гудки. Анжелика отправилась на кухню и сварила себе кофе.

Когда она сидела за столом и дула в свою чашку, снова раздался звонок. Кофе выплеснулся на столешницу. Анжелика встала и направилась к телефону в твердой решимости задать Саше трепку.

Но это был не Саша.

То был низкий голос, принадлежавший неизвестной молодой женщине, так любезно предложившей алиби. Женщина, как и в первый раз, сразу взяла инициативу в свои руки.

— Нам нужно встретиться, — прозвучало в трубке. Причем тон был такой, что стало ясно — возражений она не потерпит.

— Простите, — пролепетала Анжелика. — Может, вы все же назовете себя?

— При встрече, — пообещала та. — У тебя все в порядке?

— Да, но…

— Ладно, слушай, — оборвала та ее несмелое возражение. — Увидимся сегодня вечером, в шесть тридцать, в уличном кафе на Тверской.

— Но…

— Объясняю, как найти! — Голос звучал так, словно его обладательница привыкла командовать. — Идешь от станции «Пушкинская» в сторону Кремля, поняла? Идешь по той стороне, где ювелирный магазин, ясно?

— Там по обеим сторонам есть ювелирные магазины! — наконец вмешалась Анжелика 1 — Ну, не по той стороне, где «Елисеевский», а по другой! Тут ювелирный будет раньше, чем там!

Я же ясно объясняю!

— Ясно… Но зачем нам встречаться? Кто вы, можно все-таки узнать?

— Говорю — узнаешь, — отрезала та, впрочем, без особого раздражения. — Ты меня поняла? И первое уличное кафе будет то самое. Там загородочка, зеленый коврик в виде лужайки, парочка пластиковых столиков и мерзкая жратва. Вот там ты и будешь сидеть.

— А в другом месте встретиться нельзя? — Анжелику все это очень занимало, но в то же время она чувствовала тревогу. С какой стати эта женщина называет ее на «ты»? Они ведь не знакомы. И откуда она выкопала алиби? И кто она такая?!

— Мне удобно в этом. Так, давай договоримся, во что ты будешь одета.

— Зачем?

— Чтобы я тебя узнала.

— А вы меня не знаете? — удивилась Анжелика.

— Нет, не видела. Да я все объясню, не переживай. Ну, что ты наденешь?

— Н-не знаю… Я буду, наверное, в белых брюках и белой кофточке…

— Наверное или точно?

— Точно.

— Да, лучше возьми что-нибудь в руки, чтобы я тебя точно узнала.

— А что?

— Журналы у тебя какие есть?

— Могу взять «Путешественник», — предложила Анжелика. Этот номер журнала она купила, чтобы узнать цены на поездки по Луаре, когда готовила версию для следователя. Ее собеседница немного удивилась:

— А что это за журнал?