отступил. Она не верила, что он так серьезно увлечен, чтобы посвятить жизнь ее завоеванию. Но женщина сказала правду.
– У меня никого нет, и все, чего я хочу, – освоиться на новом месте. Вот оно мне дорого, это правда.
– Сколько тебе платят?
– Не в этом смысле дорого, – смутилась Елена. – Платят пока немного. Я ведь учусь… Для меня важно то, что я сумела начать жизнь заново.
– Ты играешь работой, как ребенок новой куклой, – презрительно бросил он, внезапно переменив тон. – Ничего ты не сумела. Ты просто прячешься от меня, от себя, оттого, что между нами должно произойти. Но даже если ты уедешь на Северный полюс, все останется по-прежнему. Однажды мы снова начнем встречаться. Признайся, ты думаешь обо мне каждый день!
– Днем я сплю! – парировала она. – А ночью у меня нет на это времени! Прости, все. Меня зовут, я должна идти.
Она ругала себя за то, что вступает в эти споры, но не могла просто сбросить звонок, если видела на дисплее телефона имя Михаила. Возможно, он был в чем-то прав, между ними осталась неповрежденной некая связь, мешавшая расстаться окончательно. «Это потому, что мы так и не стали любовниками, – говорила себе Елена. – Иначе я бы сумела его забыть. Мне было бы слишком тягостно слышать его голос…»
Вера, в одиночку воспитывавшая двоих детей, осуждала новую подругу за ненужную жестокость. Она в общих чертах знала обо всем, что случилось с Еленой два месяца назад, и считала, что та делает глупость за глупостью.
– Зачем ты мужа прогнала? – допытывалась она. – Думаешь, сумеешь в одиночку поднять сына? Между прочим, мужчинам спустя какое-то время надоедает платить алименты. Твой еще платит? Дает на ребенка? Хорошо, что так. Мой первый хоть бы рублем сыну помог, ни гроша не дал с того дня, как расстались. Второй муженек раз в год привозит дочке куклу, и привет! Считает, что я бешеные деньги зарабатываю. Еще бы, мне же чаевые оставляют!
– Я никого не прогоняла, – вздыхала Елена. – Мы временно расстались. Руслан и раньше вечно пропадал в командировках, так что разница даже незаметна.
– Знакомо мне это «временно»! – отмахивалась приятельница. – Ну а если муж осточертел, почему ты этого своего Мишу отталкиваешь? Только при мне он четыре раза звонил. Это же чего-то стоит! Или совсем негодный мужик?
– Он очень мне нравился когда-то, – созналась Елена. – Но… Много врет и… играет.
– Игрок?! – ахнула Вера и сочувственно кивнула: – Тогда правильно, пошли его к черту! Лучше бы пил, с этими как-то проще. У меня первый пил так, что страшно вспоминать! Штуки откалывал почище, чем эта психованная дамочка из 617-го номера! Вечно ему мерещилось…
Елена предпочитала в сотый раз выслушать историю о том, как приятельница была несчастлива в обоих браках, чем вспоминать о собственной неудаче. Возможно, потому они с Верой так быстро сдружились – та нашла в новой помощнице ночного администратора благодарную слушательницу. Вообще, старшая горничная отличалась властным, даже деспотичным характером, и других подруг у нее не было. Молоденькие горничные трепетали перед своей начальницей, а та нагоняла на них страху, расписывая несчастья, которые им грозят.
– Вас могут обвинить в воровстве, в порче вещей, в неисполнении обязанностей, в хамстве… И пусть вы будете чисты, как ангелы, с вас вычтут ущерб и выкинут на улицу. Это в самом лучшем случае! У вас есть только один шанс не сесть в тюрьму – слушаться меня и все-все-все мне рассказывать!
Девушки слушались с завидной готовностью, и Вера хвасталась тем, что уже не одну из них спасла от неприятностей.
– Ты не представляешь, Леночка, на что способны некоторые клиенты! – делилась с подругой старшая горничная. – Бывают такие уроды, устраивают скандал просто ради удовольствия, чтобы погубить беззащитного человека… А девочке восемнадцать лет, она из небогатой семьи, богатая ведь убирать чужую грязь не пойдет… Она всего боится, всему верит. Вычтут с нее неправедно раз, другой, от зарплаты ничего не останется, чаевые ничтожные… Ну она с отчаяния и украдет, в самом деле. Как говорил Ницше, падающего толкни!
– Ты… читала Ницше? – с уважением поинтересовалась Елена.
– Да я ведь когда-то училась на философском… – Вера сбила несуществующую пылинку со своего жестко накрахмаленного белого передника. – Миллион лет назад, когда по Земле ходили динозавры. Ладно, что об этом вспоминать? Ты-то ведь тоже, когда поступала в свой педагогический, не думала, что угодишь в гостиницу!
Елена не видела особой беды в том, что «угодила в гостиницу», но мечтала обзавестись хотя бы толикой того авторитета, которым обладала Вера. Елену слушались, но не всегда с первого раза. Она сама понимала, что доводы не всегда действенны там, где нужен просто приказ или даже угроза, но приказывать и угрожать еще не научилась. Ей отравляла жизнь вражда с коридорным Сергеем, и женщина ругала себя за излишнюю откровенность, проявленную в задушевных беседах с Верой. Она подозревала, что та поделилась подробностями ее личной жизни с половиной персонала. Во всяком случае, Елена иногда ловила на себе излишне внимательные взгляды, которым не находила объяснения.
Люкс 617 уже давно пустовал. Прошла неделя, как из него выехала беспокойная гостья, а за это время так никто и не заселился. Более дешевые номера шли нарасхват, а в двухкомнатный пока заглядывали только горничные – смахнуть пыль и отрегулировать кондиционер. Новый постоялец появился, когда Елена еще не успела приехать на работу. Зато его видела Вера, лично помогавшая устроиться жильцу, который произвел на нее большое впечатление.
– Иностранец, из Бельгии, – ответила она на вопрос Елены. – Оч-чень любезный мужчина. Немножко говорит по-русски. Ну, я с ним на английском общалась. Знаешь, кто он? Думаешь, бизнесмен или турист? Нет, антиквар! Багаж у него был негабаритный, вот я с нашими ребятами и возилась, устраивала. В камеру хранения он его сдать не пожелал. Здоровый такой, страшно тяжелый ящик. Его пока на тележку втащили, замучились! А потом антиквар попросил принести ужин в номер, в ресторан спуститься не захотел. Я думаю, боится расставаться со своим ящиком. Как будто его легко украсть! Вещь килограммов на сто с лишним!
– Да мне все равно, – отмахнулась Елена. – Лишь бы он не напился и не устроил среди ночи концерт!
– Он заказал только пиво, – успокоила ее Вера. – И вот насчет него у меня нет никаких сомнений! Мужик абсолютно нормальный. Кстати, та дама из Питера мне сразу не понравилась, только я уж не стала ничего тебе говорить.
И впервые Елена подумала, что приятельница могла бы пореже разглагольствовать о своей необыкновенной интуиции. «Может, я начинаю наконец осваиваться?»
Оставшись на шестом этаже, где находился ее пост, одна, женщина занялась делами, перешедшими к ней по наследству от дневной смены. Позвонила в службу ремонта, выясняя, когда приедет мастер чинить лифт, отказавший несколько часов назад? К счастью, сломан был не грузовой, иначе антиквар из 617-го люкса не смог бы уединиться в номере со своим ящиком. Второй пассажирский лифт работал исправно, так что особой проблемы не возникло. В ночное время движение в отеле вообще становилось меньше. Но завтра предполагался большой заезд постояльцев, несколько экскурсионных групп, так что починить лифт было необходимо.
Она порядком истрепала себе нервы, выясняя по телефону, выехал ли уже мастер, напоминая диспетчеру компании, что лифт находится на гарантии, и грозя штрафными санкциями. Добившись только неопределенных обещаний, она осталась очень недовольна собой. Положив трубку, Елена перевела дух, щурясь в пространство, соображая, что еще можно придумать и кому пожаловаться. В этот миг она боковым зрением отметила некое движение в коридоре.
Елена взглянула туда, где ей померещился мелькнувший темный силуэт, но коридор был пуст. На стенах, выкрашенных в персиковый цвет, мягко сияли хрустальные плафоны, бросавшие блики на лепнину потолка и толстый серый ковер, застилавший пол. Все двери в номера были закрыты. В конце коридора темнело окно, наполовину прикрытое белой шелковой «маркизой».
«Показалось», – решила Елена, снова углубляясь в размышления, в надежде найти какой-нибудь рычаг
