Драган вышел.

В комнате наступила та тревожно-радостная тишина, которая бывает только тогда, когда остаются наедине двое влюблённых, между которыми ещё не установилось такой близости, что позволяла бы держать себя непринуждённо. Златка подошла к окну, не столько стараясь сквозь давно не мытые, мутные стекла посмотреть на площадь, сколько пытаясь создать такое впечатление. Арсен любовался её небольшой стройной фигуркой, нежным овалом лица, тонким чёрным локоном, что предательски выбился из-под шапки аскера.

— Златка!

Девушка тут же повернулась к казаку, будто только и ждала его восклицания. В её глазах сверкнули искорки. Арсен подошёл порывисто, взял девушку за руки.

— Любимая, я ещё раз прошу тебя: пока не поздно, оставь нас с Драганом вдвоём! Это очень опасная затея…

— Арсен, я сама настояла на этом, и отец мне позволил…

— А я не позволяю. — Он обнял её. — Слышишь? Не позволяю! Ты подвергаешься страшной опасности!

— С тобой мне ничего не страшно, мой юнак! Я верю, что все закончится благополучно…

Она попробовала освободиться из его объятий, но делала это скорее инстинктивно, так как душа её рвалась к нему. Алели её уста, глаза сияли. Внезапно девушка ощутила горячий поцелуй. Губы Арсена нашли её уста и обожгли неведомо сладким огнём, что проник в самое сердце…

— Ой!..

— Любимая! Хотя бы теперь послушай меня! Я буду спокоен, если буду знать, что ты в безопасности, — шептал Арсен, — что тебе ничто не угрожает… Почему ты не послушала меня раньше, ещё там, в стане?

— Теперь тем более никуда не уйду от тебя, — ответила Златка. — Я не хочу пережить тебя…

Звенигора изумлённо любовался этим прекрасным созданием, которое все глубже и глубже входило в его жизнь, становилось таким родным и дорогим, что он готов был отдать за него и жизнь, и все самое дорогое.

За дверями послышались шаги. Вбежал возбуждённый Драган.

— Он все-таки узнал тебя, Арсен! — воскликнул приглушенно.

Звенигора и Златка кинулись к гайдутину. Но Драган их успокоил:

— Не волнуйтесь! Я позаботился о том, чтобы Абди-ага не помешал нам.

— Не тяни, Драган! Говори толком! Что случилось?

— Я спустился вниз вовремя. Абди-ага как раз подошёл к аскерам и хотел им что-то сказать. В этот миг я и позвал его. Кафеджи, как я заметил, смутился, вздрогнул, но все же подошёл ко мне. Спросил: «Что угодно высокочтимому аге?» Я объяснил, что хотел бы поставить в конюшню лошадей. Он вышел со мною во двор. В конюшне, как я и надеялся, никого, кроме нас, не оказалось. Недолго думая я скрутил старику руки, заткнул рот кляпом и запер в каморке. Пусть помёрзнет, коварный пёс!

— Да, нехорошо вышло. Если начнут его искать, поднимется переполох.

— Пока это случится, мы будем далеко. Гамид только что прибыл в хан…

— Правда? Ты посмотрел, где он остановился?

— Да. На другой половине. Его охраняет лишь один аскер — дремлет на оттоманке возле окна. Думаю, мы с ним легко справимся. А вот те четверо, что внизу…

— Ну что ж, придётся Гамида прикончить здесь! — сказал Звенигора.

— Нет, приказ воеводы ясен: мы должны доставить его живым!

Звенигора на это ничего не ответил, но по выражению его лица было заметно, что он не очень одобряет приказ воеводы. Была бы его воля, не возился бы он со спахией!

Проверив пистолеты, они вышли в длинный полутёмный коридор. В конце его, возле окна, стоял аскер. Заметив трех незнакомцев, он медленно направился к ним, очевидно, чтоб лучше рассмотреть.

— Салям! — приветливо сказал Звенигора. — А что, почтённый, Гамид-ага вернулся уже домой?

Аскер не ожидал, что с ним заговорят о его хозяине, и подозрительно взглянул на незнакомого спахию.

— Вы знаете Гамида-агу?

— Ещё бы! Давние друзья! Мы привезли ему привет от его зятя Ферхада и дочки Хатче, а также от свата Исхака-аги.

— О, ага знает моих добрых хозяев! — обрадовался аскер. — Что нового в наших краях? Ага давно оттуда?

— Не так давно. — Звенигора по-приятельски похлопал аскера по спине, взял под руку. Они медленно шли вдоль коридора. — Всего месяц…

Аскер вдруг задёргался: сильная рука Драгана зажала ему рот, а Звенигора схватил в объятия, как в тиски. Златка быстро открыла двери ближайшей комнаты, и гайдутины вмиг впихнули туда аскера. Перепуганный вояка только с ужасом поводил глазами, следя, как ловкие руки связывают его.

— Хочешь жить — лежи спокойно! — промолвил Звенигора. — Вечером тебя найдут твои друзья…

Чтобы аскер не подкатился к дверям, его привязали к кровати.

— На всякий случай, — буркнул Драган, затягивая узел покрепче.

Гайдутины вышли в коридор. Златка подала знак, что все спокойно. Можно было приняться за Гамида.

— Предпоследние двери направо, — прошептал Драган, оставаясь на страже.

Арсен и Златка подошли к дверям. Прислушались… Тихо. Значит, Гамид в комнате один… Звенигора вытащил из-за пояса пистолет, взвёл курок, левым плечом нажал на дверь.

Гамид сидел спиной ко входу. Не подозревая опасности, спокойно, не поворачивая головы, спросил:

— Что случилось, Энвер?

— Салям, Гамид! — произнёс Арсен, направляя дуло пистолета на спину спахии.

Гамид стремительно обернулся. Увидев блестящее дуло пистолета, как заворожённый не мог отвести от него взора. Лицо его мгновенно посерело, нижняя челюсть отвисла, задрожала… Наконец он поднял взгляд на незнакомцев, которые осмелились так нагло, днём, когда в городе полно войск, ворваться сюда. Узнал казака.

— Звенигора? О аллах!

— Не только, — выступила вперёд Златка, снимая шапку. — Салям, ага!

— Адике!.. — простонал Гамид, бледнея. — Что вы хотите от меня?

— Султанский фирман! — Арсен подошёл ближе.

— Фирман? — Гамид был изумлён: он ждал худшего. — У меня его нет…

— Где же он?

— Я отдал Сафар-бею.

— Жаль… Тогда придётся без лишних разговоров застрелить тебя.

Гамид растерянно молчал.

— Златка, посмотри хорошенько: может, фирман здесь, а Гамид просто морочит нам голову?

Златка бросилась на поиски…

— Подождите! — вскрикнул спахия. — Вы все равно не найдёте! Договоримся по-хорошему: я вам — фирман, а вы мне — жизнь. Согласны?

Он представлял всю безвыходность своего положения, это наполняло его сердце злобой и отчаянием. О аллах, что творится с ним! Минуту назад он чувствовал себя в полной безопасности, имел власть и считался третьим, после околийного паши и Сафар-бея, лицом в городе и околии. А теперь… Смерть глядит ему в глаза, и он не знает, как увернуться от неё, потому судорожно хватается за любую возможность спастись. Фирман, конечно, очень важный документ, и за его утрату беглер-бей по головке не погладит, но думать об этом перед лицом близкой смерти было неразумно и смешно. Разговор с беглер-беем будет потом… А может, и совсем не будет! Главное — сохранить жизнь! Неужели придётся сложить голову? О аллах экбер!..

— Мы не торгаши, — сурово сказал Звенигора. — Где фирман? Я не верю, что он у Сафар-бея!

— Вот он! — вскрикнула Златка, вынимая из тёмной шкатулки плотный свиток пергамента.