сумке, которую она несла полмили от метро, а потом еще три пролета вверх по лестнице. У нее был трудный день. Во-первых, аспирантка, с которой она вчера занималась, «зеленая» девчонка из Ланкастера, позвонила и начала бессвязно кричать сквозь слезы. Когда Кларисса успокоила ее, девушка обвинила Клариссу в данном ею непомерно большом списке литературы и тупиковом направлении, выбранном для ее исследования. Семинар по поэзии романтизма провалился, так как двое студентов, обязанные подготовить доклады для обсуждения, не сделали их, а остальные не удосужились ничего прочесть. Еще утром Кларисса обнаружила, что где-то оставила свой ежедневник. За обедом ей пришлось выслушивать сетования коллеги на то, что муж слишком нежен с ней в постели и не проявляет необходимой сексуальной агрессии, чтобы обеспечить ее таким оргазмом, которого она, по ее мнению, заслуживает. Три часа Кларисса провела на заседании ученого совета, где ее ловко вынудили проголосовать за наименее плохое решение, в результате которого бюджет ее отделения сократился на семь процентов. Оттуда она пошла на организационное собрание, устроенное руководством, где ей напомнили, что сроки составления рабочего расписания давно прошли и что ее преподавательская, исследовательская и административная нагрузки распределены неравномерно.

Подниматься с сумкой по ступенькам Клариссе слишком тяжело, и она решает, что, видимо, простудилась. У нее давит в переносице и щиплет глаза. Кроме того, начинает болеть поясница – а у нее это верный признак вирусной инфекции. Самое скверное – воспоминания о воздушном шаре не оставляют ее. Ей так и не удалось полностью забыть об этом, но большую часть дня все представлялось отдаленной, похожей на анекдот историей, не имеющей к ней особого отношения. А теперь это впечатление рассеялось. Как запах, оставшийся на кончиках пальцев. Со второй половины дня ее преследовал образ падающего Логана. Одновременно с этим появляется ощущение ужасной беспомощности, и именно оно, казалось, дает симптомы простуды или гриппа. Еще раз обсуждать случившееся с друзьями не имело смысла, потому что, как ей кажется, она достигла определенного уровня бесчувственности. Дойдя до последнего лестничного пролета, Кларисса замечает, что боль охватила коленные суставы. Или так происходит всегда, когда идешь с книгами по ступенькам, а тебе уже не двадцать? Вставляя ключ в замочную скважину, Кларисса немного приободряется, представив, что дома ее ждет Джо, который, когда нужно, умеет быть таким заботливым.

Переступив порог, она замечает, что он ждет ее в дверях кабинета. Выглядит он бешеным, таким она его давно не видела. Это состояние ассоциируется у нее со сверхамбициозными проектами, необыкновенными и по большей части глупыми планами, которые частенько будоражат спокойного и собранного мужчину, которого она любит. Он бросается к ней и заговаривает, не дожидаясь даже, пока она закроет за собой дверь. Не поцеловав ее и не поздоровавшись, он принимается рассказывать какую-то историю о преследовании и идиотизме, из-под которой высовываются какие-то обвинения, а может, даже злость на нее, потому что она оказалась не права, говорит он, но теперь он оправдан. И не успевает она поставить сумку и поинтересоваться, о чем идет речь, как он уже меняет тему на сто восемьдесят градусов и пересказывает ей недавний разговор со старым другом из Института физики элементарных частиц на Глостер-роуд, в котором друг пообещал устроить ему встречу с профессором. Клариссе хочется сказать только: «А кго меня поцелует? Обними меня! Позаботься обо мне!» Но Джо продолжает спешить, будто год не видел ни одного человека. В какой-то момент он слепнет и глохнет, и Кларисса поднимает руки, словно капитулируя, и говорит: «Отлично, Джо. Пойду приму ванну». Но и после этого он не останавливается, возможно, даже не слышит. Она поворачивается, чтобы пойти в спальню, он идет за ней, входит в комнату и все твердит на разные лады, что ему необходимо вернуться в науку. Она уже слышала это раньше. Последний серьезный кризис случился два года назад, и Джо пришел к заключению, что должен смириться со своей жизнью, в конце концов, это не худший вариант, – на этом вопрос считался закрытым. Теперь он пытается перекричать шум льющейся из кранов воды, снова вернувшись к истории о преследовании, она слышит имя Перри и все вспоминает. Вот оно что. Ей казалось, она прекрасно понимает Перри. Одинокий человек с неустойчивой психикой, религиозный фанатик, возможно, живущий без родителей, изнывающий от желания с кем-то пообщаться, с кем угодно, хоть с Джо.

Джо стоит в дверном проеме ванной комнаты, как недавно обнаруженная непрерывно болтающая обезьяна. Болтающая, но лишь о чем-то своем. Кларисса отодвигает его и возвращается в спальню. Хорошо бы попросить его принести стакан белого вина, думает она, но ему тоже захочется выпить и посидеть с ней, пока она принимает ванну, тогда уж, раз он не собирается заботиться о ней, лучше просто побыть одной. Она садится на край постели и начинает расшнуровывать ботинки. Если бы она и вправду заболела, она бы сказала об этом. У нее пограничное состояние, возможно, она просто устала и огорчена воскресным происшествием, и не в ее принципах устраивать шум из-за пустяков, поэтому она задирает ногу, а Джо опускается на одно колено, чтобы снять с нее ботинок, не переставая, однако, говорить. Он хочет снова заняться теоретической физикой, ему нужна поддержка факультета, он будет счастлив заниматься чем угодно, куда бы ни завело его обучение, и у него есть идеи по поводу виртуального фотона.

Она стоит в чулках и расстегивает блузку. Соскальзывающая одежда и толстый ковер под ногами, осязаемый сквозь шелк чулок, дико возбуждают ее, и она вспоминает эту ночь и прошлую, печаль, и эмоциональные качели, и секс, а еще она вспомнила, что они любят друг друга, но сейчас просто оказались в совершенно разных психологических вселенных с совершенно разными потребностями. Только и всего. Все изменится, и не стоит делать многозначительных выводов, продиктованных лишь ее состоянием. Она снимает блузку, прикасается к застежке лифчика, но передумывает и отводит руку. Ей уже лучше, но не настолько, и не хочется подавать Джо неправильный сигнал, учитывая, что он может его и не заметить. Возможно, если бы ей удалось провести полчаса в ванной, причем в одиночестве, она смогла бы выслушать его, а он смог бы выслушать ее. Нормально поговорить и выслушать друг друга... это всегда идет на пользу отношениям. Она проходит через комнату, чтобы повесить юбку, а затем снова садится на кровать и снимает чулки. Слушая Джо вполуха, она думает о Джессике Марлоу, коллеге, жаловавшейся за обедом на своего мужа, слишком мягкого и деликатного в сексе. Какой партнер тебе достается и как складываются ваши отношения, во многом зависит от случая и от тысяч последствий неосознанного выбора, так что никому на свете никакими разговорами не удастся исправить того, что с самого начала пошло наперекосяк.

Джо объясняет ей, что его устаревшие знания в математике больше не являются проблемой, ведь теперь это может взять на себя компьютер. Кларисса видела Джо за работой и знает, что физику-теоретику, как и поэту, кроме таланта и хорошей идеи нужен лишь острый карандаш и листок бумаги – ну или мощный компьютер. Если он так хочет, он может прямо сейчас отправляться в свой кабинет и «возвращаться в науку». Факультет, профессора, единомышленники, должность, которые, как он говорит, ему нужны, на самом деле лишь защищают Джо от провала, потому что его никогда не пустят обратно. (Сама Кларисса уже порядком устала от всех университетских атрибутов.) Она надевает поверх белья халат. Его снова потянуло к безумным прошлым целям, потому что он расстроен – воскресное происшествие и в нем все перевернуло. Беда рассудительного и осторожного Джо в том, что он не принимает в расчет собственные эмоции. Кажется, Джо не понимает, что его аргументы не что иное, как бред, что у него помрачение ума и истинная причина в другом. Поэтому он так уязвим, но сейчас она не чувствует в себе сил, чтобы опекать его. Джо, как и она, достиг в трагедии с Логаном предела бесчувственности, но еще не подозревает об этом. Только ей хочется спокойно полежать в горячей мыльной воде, а ему – изменить свою жизнь.

Вернувшись в ванную, она добавляет в горячую воду немного холодной, а также пихтового масла и соли с запахом сирени и, поразмыслив, еще и подаренную крестницей на Рождество эссенцию. Ее, как гласит этикетка, использовали еще древние египтяне, чтобы, принимая ванну, наполняться мудростью и внутренней гармонией. Она выливает весь флакон. Джо опускает на унитаз крышку и садится на него. Их отношения вполне позволяют выразить желание побыть одному без дополнительных объяснений, но его настойчивость сдерживает ее. Особенно сейчас, когда он снова говорит о Перри. Погрузившись в зеленую воду, Кларисса заставляет себя полностью сконцентрироваться на том, что говорит Джо. Полиция? Ты