ровные непредсказуемые треугольники, перебегая с правого глаза Стивена к левому и обратно, сравнивая их между собой, взвешивая истину по мельчайшим различиям, которые ей удавалось обнаружить, и затем вниз, к его рту, чтобы изучить его выражение и сделать новые сравнения. Стивен подтянулся и сел, взяв Джулию за руку. Ее ладонь была податливой, но холодной на ощупь. Он сказал:

– Прости, я заставил тебя повозиться. Она тут же улыбнулась:

– Ничего.

Ее губы снова сомкнулись и опять набухли от усилия сдержать насмешливое замечание. Она никогда не стала бы спрашивать напрямую, почему он явился к ней в таком состоянии. Расспросы, обыденное любопытство были не в ее характере. Джулия никогда не настаивала, если не получала ответа на вопрос. Она могла спросить один раз и, не дождавшись ответа, замолчать. В ее молчании была располагающая глубина. Трудно было не рассказать ей тут же всего, чтобы только вывести ее из состояния внутренней сосредоточенности, приблизить к себе.

Стивен нарушил молчание:

– Как здорово снова очутиться в этой кровати.

– Мне она надоела до безумия, – немедленно откликнулась Джулия. – Она провалилась в середине и скрипит, стоит хоть чуть-чуть повернуться.

– Тогда я возьму ее себе, – сказал он шутливо. Джулия пожала плечами:

– Да пожалуйста. Если хочешь.

Это было сказано слишком холодным тоном. Они разняли руки, в комнате повисла тишина. Стивену хотелось вернуть ту близость, которая возникла между ними, когда он проснулся, и его мучило желание как можно подробнее объяснить все, что с ним случилось. Но он боялся пускаться в длинные описания, это с легкостью могло еще дальше оттолкнуть их друг от друга. Стивен ногами спихнул с себя одеяло, наклонился вперед и обхватил руками плечи Джулии, сильно сжав их, словно желая удостовериться в ее присутствии. Она была хрупкой на ощупь, тепло ее тела под хлопчатобумажной блузкой обжигало и манило его. Джулия смотрела настороженно, но с прежней сдержанной улыбкой.

– Я объясню, что произошло, – сказал он, продолжая сжимать ее плечи.

Отпустив ее, он хотел встать с кровати, но Джулия неожиданно накрыла ладонью его руку. Голос ее был твердым:

– Ты не должен вставать. Я принесла тебе чаю. И испекла пирог.

Джулия снова накрыла одеялом его ноги и поднялась, чтобы подоткнуть края. Ей не хотелось, чтобы он покидал их семейную кровать. Затем Джулия подняла с пола поднос и поставила его перед Стивеном.

– Хватит делать вид, будто все в порядке, – сказала она. – Теперь ты мой пациент.

Джулия нарезала пирог и разлила чай. Чашки были из тонкого прочного фарфора. В свое время она долго искала десертные тарелки, которые подходили бы к рисунку на их боках. Несомненно, встречу нужно было отметить. Они чокнулись чашками и сказали:

– Твое здоровье!

Когда Стивен спросил, который час, Джулия ответила:

– Время принимать ванну.

Она указала на разводы засохшей грязи, покрывавшие его руки. В полутьме спальни вспыхивали и гасли белки ее глаз, перебегавших с тарелки на его лицо, словно Джулия сравнивала его с отпечатком, сохранившимся у нее в памяти. Теперь ей трудно было выдержать его взгляд. Когда Стивен улыбнулся, Джулия опустила глаза. На ней были длинные серьги из цветного хрусталя. Ее обычно спокойные руки почему-то не находили себе места.

Разговор о мелочах не клеился. Немного погодя Стивен сказал:

– Ты сегодня очень красивая.

Она ответила сразу же и точно таким же тоном:

– Ты тоже.

Джулия улыбнулась, произнесла, нарочито подавив вздох:

– Ну вот… – и убрала с одеяла поднос.

Она встала в изголовье кровати, поглаживая его рукой по волосам. Стивен затаил дыхание, целый мир затаил дыхание вместе с ним. Перед ними были две возможности, равно вероятные, балансировавшие на зыбкой опоре. Стоит им склонить одну чашу весов, как другая, не переставая оставаться реальной, исчезнет безвозвратно. Он мог бы сейчас встать с кровати, одарить Джулию теплой улыбкой и удалиться в ванную. Там бы он запер за собой дверь, оградив свою гордость и независимость. Она бы осталась ждать внизу, после чего они возобновили бы осторожный, ничего не значащий разговор, пока не настанет время отправляться обратно через поле к железнодорожной станции. Но можно было рискнуть, выбрать другую жизнь, способную как избавить его от несчастий, так и удвоить их.

Их колебание на этой развилке было кратким, но восхитительным. Если бы ему не довелось увидеть сегодня двух призраков и проскользнуть через оболочки вложенных друг в друга событий, сопряженных со своим местом и временем, он не смог бы сейчас выбрать так, как выбрал, без предварительного намерения, со спонтанностью, одновременно мудрой и несдержанной. Другой, призрачный, тающий в воздухе Стивен встал, улыбнулся, пересек комнату и скрылся за дверью в ванную, потянув за собой нескончаемую череду невидимых событий. Стивен, взявший Джулию за руку, чувствуя гибкую податливость ее тела, передавшуюся ему через ладонь, притянувший ее к себе на колени и поцеловавший ее, не сомневался, что все происходящее с ним сейчас и то, что еще произойдет вслед за этим, неразрывно связано со странным происшествием, случившимся сегодня. Неотчетливо Стивен чувствовал, как эта связь продолжает разворачиваться. Но там, где ранее, под окном «Колокола», он ощущал страх, сейчас не было ничего, кроме наслаждения, пока он держал в руках лицо Джулии, дорогое ему лицо, и целовал ее глаза. И все же оба этих момента, несомненно, были связаны между собой, объединены наивной тоской, которую они вызывали, желанием кому-то принадлежать.

Интимные привычки семейной жизни не забываются подолгу. Они опустились на колени лицом к лицу в