– И на 4, – сообразила девочка. – Две последние цифры образуют число 32. 32 делится на 4, значит, и всё число тоже.

– Остаётся выяснить, на что делится моё число – 1331, – улыбнулся я.

– На 2 не делится, – сказал Главный терятель. – Нечётное.

– На 4 тоже, – подхватила девочка. – Последние две цифры образуют число 31…

– На три тоже не делится, – продолжал я. – И на 9 тоже. Ведь сумма его цифр 8. А 8 ни на три, ни на 9 не делится…

– Может быть, оно вообще ни на что не делится? – пошутил Главный терятель.

– Не надейтесь, – возразил я. – Оно делится на 11. Почему я так думаю? Да потому, что сумма его цифр, стоящих на нечётных местах, равна сумме цифр, стоящих на чётных: 1+3 = 3+1. И это частный случай делимости на 11.

– А общий какой?

– Число делится на 11, если разность тех же сумм тоже делится на 11.

– Давайте проверим, – предложила девочка. – Обе суммы равны четырём, 4 минус 4 равно нулю… Постойте, как же так? Выходит, признак у вас неправильный…

– Но почему? – не согласился я. – Кто сказал, что нуль не делится на 11? Он делится на любое натуральное число, хоть и без всякой для себя перемены.

– Всё равно, – заупрямилась девочка. – Давайте другой пример.

– Другой так другой. Возьмём число 132649. Сумма его цифр, стоящих на нечётных местах, равна семи (1+2+4 = 7), сумма цифр, стоящих на чётных, равна восемнадцати (3+6+9 = 18). Вычтем из большей суммы меньшую: 18—7 = 11. А уж 11 на 11 как-нибудь разделится! Значит, и всё число тоже…

Мы увлеклись и чуть было не прошли мимо лаборатории. К счастью, этому помешало Пусино тявканье, не то пришлось бы нам шагать обратно.

Я уж говорил: лаборатория работала год. По моему совету здесь перебывали многие посетители Стола находок, но сам я – ещё ни разу. Тем сильнее оказалось моё удивление. Если б не вывеска, можно бы подумать, что мы ошиблись адресом – так не похоже это было на лабораторию. Никаких пробирок, никаких реторт. Рояль. Камин. Причудливые керамические вазочки на каминной полке. Гостиная, да. и только!

В довершение сходства, на пороге гостиной появилась дама в длинном вечернем платье, с белым кружевным платком в руке. Войдя, она поклонилась так низко, что коснулась платком паркета, потом подошла к открытому роялю, словно собираясь спеть, слегка кивнула незримому аккомпаниатору и лишь тогда с достоинством осведомилась, что нам угодно.

– Эээ… – начал я, окончательно сбитый с толку, – эээ… Мы хотели бы…

– Мы хотели бы видеть Главную проявительницу, – пришла мне на помощь девочка.

Вот как! – усмехнулась дама, явно польщённая. – К вашим услугам.

– Очень, очень приятно, – расшаркался Главный терятель. – Видите ли, уважаемая… ммм… уважаемая Главная проявительница, я потерял одно важное число, и мы его разыскиваем с помощью ассоциаций. Так вот, среди прочих появилась у меня одна… как бы это сказать… ускользающая. Дразнит, понимаете, а в руки не даётся.

– Неприрученная, – уточнила девочка.

Главная проявительница задумчиво побарабанила пальцами по крышке рояля.

– Н-да, с такими сложнее. Но ничего, не унывайте. В нашем распоряжении полный набор проявителей и закрепителей на все случаи жизни.

Тут она подошла к камину и стала одну за другой показывать нам керамические вазочки, где хранились, оказывается, лабораторные реактивы. Один из них – «детса?дий натура?лис» – проявлял воспоминания раннего детства. Другой, так называемый «а?ква старика?лий», применялся уже в тех случаях, когда не можешь вспомнить, что было вчера…

Девочка перетрогала все вазочки на камине, а потом вздохнула и сказала, что проявлять чужие мысли, должно быть, непросто.

– Непросто?! – повторила Главная проявительница с горькой усмешкой. – Скажите лучше, адски непросто! Иной раз не знаешь, с какой стороны взяться за дело. Недавно пришлось снимать мыслеграфию с затылка: у человека всё шиворот-навыворот. А бывает, и сбоку приходится. Когда мозги набекрень. Но всё это ничто перед тем, когда в голове пусто. Не смотрите на меня недоверчивыми глазами: к сожалению, так бывает! Не считать же содержанием чепуху, которой забиты головы иных молодых модников. Хорошо ещё, что у нас в Энэмске таких нет. Но нельзя же думать только о себе! Надо позаботиться и о других людях…

– А вы о собаках не заботитесь? – неожиданно поинтересовалась девочка и, подхватив на руки Пусю, поднесла его к самому носу Главной проявительницы.

– Какая прелесть! – восхитилась та. – Почему я сразу не заметила? Да такого красивого скоч-терьера во всём Энэмске не найти!

– И такого умного, – добавила девочка.

– В самом деле? – загадочно прищурилась Главная проявительница. – Сейчас мы это проверим. Если не ошибаюсь, вы хотели знать, снимаю ли я мыслеграфии у собак? До сих пор не снимала. Но сегодня начну.

Не в пример девочке, мы с Главным терятелем не очень обрадовались. Но возражать не имело смысла. Судя по всему, Главная проявительница была дама с причудами. Сейчас ей пришла в голову очередная фантазия, и, поколдовав над Пусей в соседней комнате, она объявила, что содержания Пусиной головы на десятерых взрослых собак хватит. Не говоря уже о некоторых людях. Хотя бы о том любителе путешествий, который недавно очутился в Энэмске проездом из Италии и потерял ключ от номера гостиницы. Как показала мыслеграфия, ключ благополучно пребывал в скважине замка. Но что она показала ещё! Глаза бы не глядели. Человек только что посетил Флоренцию, Рим, Милан – города, где шагу ни ступить, чтобы не наткнуться на творение кого-либо из великих художников. Но осталось ли у него в памяти хоть что-нибудь от этого великолепия? Ничего. Ворох модного тряпья… Не то – Пуся! Этот малыш далеко пойдёт. И не только потому, что даровит. У него уже есть цель в жизни! А жизнь без цели, без любви – цветок, лишённый аромата. Так, кажется, поётся в старинном романсе?

В этом месте рассказа я позволил себе снисходительно улыбнуться и сказал, что Пусину цель мы и без мыслеграфии знаем. Нет никакого сомнения, что он хочет стать настоящей сыскной собакой.

– Ошибаетесь, – возразила Главная проявительница. – С недавнего времени Пуся мечтает выступать в цирке. И не один – вместе со своей хозяйкой. В его мыслеграфии обнаружен плакат, где девочка дрессирует собаку…

Так вот что было на уме у нашей ищейки! А я-то полагал…

Но пора было перейти к делу, которое, собственно, и привело нас в лабораторию. Правда, к тому времени Главный терятель начисто забыл, с каким числом связана его ускользающая ассоциация. Хорошо ещё, что мы с девочкой это запомнили. То было 22 – число игроков на футбольном поле.

На сей раз Главная проявительница работала прямо при нас. Она усадила Главного терятеля спиной к камину, где, оказывается, находилось мыслеграфическое устройство, и попросила его сделать как можно более осмысленное лицо. Главный терятель отчаянно заморгал и, как всегда, приложил палец к носу. Её это почему-то не устроило. Тогда он вытаращил глаза и почесал за ухом. Это её не устроило ещё больше. Отчаявшись, он махнул рукой и уставился в потолок. И тут она заявила, что это как раз то, что ей нужно. Потому что когда человек смотрит вверх, он не может думать ни о чём низменном и незначительном.

Мыслеграфия, впрочем, получилась не слишком удачная. Главная проявительница сказала, что у клиента в голове освещение слабовато. Но ассоциация всё-таки проявилась. Она показала, что Главный терятель делил номер билета на число 22, и номер на это число разделился.

Итак, у нас появился ещё один признак. Сам по себе не бог весть какой, но из него вытекали другие, более ценные. Во-первых, раз номер делится на 22, значит, он делится на 2 и на 11.

– А во-вторых, – подсказала девочка, – раз он делится на 2, так он чётный.

Что и говорить, прекрасный вывод! Но напрашивался и ещё один. Если число делится на 11, значит, сумма его цифр, стоящих на нечётных местах, равна сумме цифр, стоящих нн чётных. Правда, тут возможен ещё один вариант, когда одна сумма больше другой. Но Главный терятель уверял, что в его номере суммы